Жил человек. И все у него было шиворот-навыворот. Пойдет по воду – и ведра у колодца оставит. Набрать наберет, а забрать забудет. Наденет шапку, глядь: а шапки нет на голове. Будто ее и не было вовсе. Сядет чай пить, а самовар не согреет. Сидит себе у пустой кружки и ждет. Час сидит, два сидит. Задумается, загрустит; глазами в окно уставится и глядит на не меняющийся пейзаж: ветку дерева качающуюся, тропинку от дома до колодца, собаку, развалившуюся на траве. И хорошо ему жить, и тоскливо. «Что это я – думает - ничего сделать толком не умею. Невезучий я человек и непутевый. Может, и вовсе исчезнуть и не толкаться вот так впустую по земле? На земле-то, наверно, места не так много». Потом встанет нехотя, кружку на крючок повесит и выйдет на крыльцо. Там еще немножко посидит неподвижно, пока совсем тошно не станет; тогда пойдет без оглядки вперед да вперед, до леса дойдет и станет с деревьями разговаривать. Деревья ему отвечают, шумят о чем-то важном. «Вот – обрадуется человек – какие разговорчивые! И откуда они столько знают, кто им это знание дал? Кто бы и меня научил все понимать да глупостей не делать». А вечером ляжет горемычный на железную койку, руками затылок подопрет и примется свистеть. Так полночи и пролежит. Сном забудется, и по новой.
По осени совсем ему невыносимо стало в этом домишке жить, в окошко глядеть да свистеть. Очнулся поутру человек и решил исчезнуть. Стал думать, как исчезают люди да как про них забывают. «Умру – рассуждает – вот и весь способ. С деревьями пойду попрощаюсь, они-то поди не забудут меня во веки веков».
Собрался человек в последний путь. Шапку так и не нашел; нахлобучил на голову шарф шерстяной, взял нож, спички и ушел. Под вечер дело было. И холодать стало быстро; ветер его словно упрекает, отговаривает - завывает, в спину стучится. Но человек не оборачивается, вперед шагает, голову повесил на грудь. Не заметил, как до лесной темени добрел, глаза поднял - и видит: висит на ели его шапка. «Что за шутки, – думает – кто это мою шапку на ели развесил?». Поднатужился, взобрался наверх, достал свою старенькую шапку и дальше пошел. Осматриваться стал по сторонам, приглядываться. Удивился он находке своей, даже забыл о том, что исчезнуть хотел. «Сколько чудного в мире бывает!» – проговорил вдруг вслух. «Бывает» - ответил ему кто-то. Остановился человек, прислушался. Тишина. И никого нет кругом. Только высокая сосна макушкой похрустывает. «Эй, сосна!» - позвал он. А сосна молчок. Только хрустит громче, иголки на землю сбрасывает. Лег человек под сосной, лопатки в корни воткнул. Думает: «Вот исчезну, сосна останется, будет еще триста лет хвою сбрасывать да белок в свои комнаты заселять… А почему бы и человеку так не жить? Если я еще триста лет проживу, то, наверно, исчезнуть потом не смогу, не захочу».
Тепло стало, пар как в бане застелил опушку. Приподнялся человек, глаза протер. Видит, неподалеку поблескивает что-то. И пар там гуще, горячей. Пошел туда поскорей, шапку на голове проверил – тут, никуда не делась. А как подошел, так рот от неожиданности открыл: меж деревьев, тут и там, пыхтят огромные самовары. Много их, штук тридцать с лишком. «Вот чудеса! - выговорил человек – вот так шутка!» Сел на бревно, пошарил рукой в кармане и вздрогнул – кружка его пустая в кармане чаю дожидается. Налил себе чайку вкусного; прихлебывает да улыбается. «Это мне за все не выпитые кружки столько самоваров, за все мои часы просиженные. Благодать! Кто, интересно, этот пир устроил? Может, позвать кого, куда мне столько чаю». А нет никого рядом. И не было. Само по себе все откуда-то взялось. И тут человеку снова голос послышался: «Иди к колодцу». Послушался человек, допил чай да пошел. «Значит, – размышляет – надо мне было в лес сегодня прийти чтоб исчезнуть. Шапку нашел, чаю напился, вот теперь еще в колодце чего-нибудь найду». Как дошел, видит у колодца собаку спящую, калачиком свернулась, посапывает. А из колодца звук какой-то раздается. Не то свист, не то вода плещется. Склонился человек над колодцем, ухо навострил и слышит: точно, свистит кто-то. «Кто там? Ау! Кто там свистит?» А ему эхом: «Ктооо тааам… аууу… ктооо… таааам… свистииии…» «Прыгнуть туда – решил человек – да и дело с концом». Шапку снял, собаке под морду подложил. Взял – да и прыгнул вниз. Исчез. Вода всхлипнула в глубине и затихла.
Утром собака проснулась, шапку зубами потеребила, понюхала, закопала вместо кости тут же, у колодца. Опустила нос в ведро с ледяной водой, поежилась да пошла прочь.
