Назад в будущее
Он кричит:
– Я поэт! Да что ты вообще понимаешь!
У тебя ни аудитории, ни имени, ни лица!
Композиция – бред, твоя рифма – квадратно-прямая,
Ты – ремесленник, я пред тобою – царь!
У меня что ни стих – огонь, и строка живая,
Под которую плачет или вопит толпа!
(Я молчу и киваю, четвёртый стакан наливаю,
И даю ему выпустить пар).
Он:
– Не надо мне тут снисходительности! Попробуй,
Обоснуй, возрази – я ж вижу в глазах сарказм.
Ты упрямством своим практически дар угробил,
Потому что, видишь ли, правда не напоказ.
Дни, недели без строчки – и всё, из потока выпал,
А мог бы рядом со мной, плечом к плечу!
(Я слежу, и когда он чай практически выпил,
Добавляю горячего по чуть-чуть).
Он ехидно:
– Знаю, не одобряешь. А я в учебник
Попаду – пусть не весь, но что-то войдёт в века.
Это – знак признания! Что ты молчишь, ущербный?
(Я киваю и подаю стакан).
Пять минут тишины он тихо прервёт вопросом:
– Почему? Ты же можешь, ну что с тобой, что за беда?
Ставя в раковину стаканы, отвечу:
– Поздно,
По домам пора.
Я – не ты, уже никогда.
И тогда он молча почует, что вечер кончен,
И что времени ему осталось – всего ничего,
Прыгнет в будущее назад и портала печальный прочерк
Застегнёт,
Ещё надеясь, что прошлое – не его.
Другие работы автора
... которую мы потеряли...
Воет ветер по щелям, воет ветер. Выдувает ветер лета остаток. С неохотой полусонные дети Выползают из уютных кроваток.
Пасынки
Мы любили её поддатую, низко павшую. С непричёсанными лесами, праздными пашнями, Мы любили её разнузданную, расхристанную, Патриотами себя числили, оптимистами.
Воспоминание
Тополиные песни баюкали тёмную ночь, Торопливые капли ритмичную дробь отбивали. Прорезал облака серповидно изогнутый нож, Просыпая горстями зерно позади каравана.
Walkürenritt
Когда он и вправду уйдёт на небо, Последнее средство приняв от нервов, Пролезет к воротам, и встанет первым, И станет ногой стучать,