К Годовщине

Так начинают. Года в два...

Б. Пастернак

О это лето – влёт, по-жеребячьи –

когда впервые от восторга слёг,

в грудном бреду, в беспамятстве, рыбача

у вечных вод, выуживая слог,

нет, не забыть. Печатью узнаванье.

Широким шрамом, меткой на груди

предназначенье, знаково, заранее:

о кляксах зим, о святках, но гуди!

Гуди смешливым цоком непонятным,

пророчь и жди высокую болезнь.

А где-то там окно Марины свято.

Светло окно одно, а где-то здесь

всему есть звук: надломленная ветка,

алтарь, псалтирь, фрамуга, граммофон,

ночной Берлин, туман, походка века,

два башмачка, свеча, Живаго, фронт…

Сад Переделкинский удушливо-ухожен.

Весна грядёт, но воздух не в соку.

В грудном бреду, всполошно, хромоножно

упасть, припасть к дверному косяку.

“Когда бы знал…” В загоне лошадином

высок забор, но видно сквозь него –

непостижимое всегда непощадимо

и не ново…