Так начинают. Года в два...
Б. Пастернак
О это лето – влёт, по-жеребячьи –
когда впервые от восторга слёг,
в грудном бреду, в беспамятстве, рыбача
у вечных вод, выуживая слог,
нет, не забыть. Печатью узнаванье.
Широким шрамом, меткой на груди
предназначенье, знаково, заранее:
о кляксах зим, о святках, но гуди!
Гуди смешливым цоком непонятным,
пророчь и жди высокую болезнь.
А где-то там окно Марины свято.
Светло окно одно, а где-то здесь
всему есть звук: надломленная ветка,
алтарь, псалтирь, фрамуга, граммофон,
ночной Берлин, туман, походка века,
два башмачка, свеча, Живаго, фронт…
Сад Переделкинский удушливо-ухожен.
Весна грядёт, но воздух не в соку.
В грудном бреду, всполошно, хромоножно
упасть, припасть к дверному косяку.
“Когда бы знал…” В загоне лошадином
высок забор, но видно сквозь него –
непостижимое всегда непощадимо
и не ново…
