Резная ладья с выносными щитами,
У берега шумно толпится народ,
Языческий город, — гора с теремами,
Кудесник пророчит судьбу наперёд.
По кругу канава и тёс частокола,
В лагуне у речки прохладный туман,
У дуба-гиганта начальная школа,
Пеньки для мальчишек, и бог-истукан.
В седле золочёном красуется Игорь,
По сходням ведут боевого коня,
Крестьянин застыл в отдаленье с мотыгой,
Дружину в поход провожает родня.
Собрался Олег до «столпов Геркулеса»,
Как внук Святослав с громкой фразой «на Вы»,
Кому «живота», а кому-то железа,
Чтоб каждый согнулся у ног до травы.
Водой и по суше, вдоль берега войском,
Гоня печенега за дальний предел,
Царьграду грозить, было верхом геройства,
Никто даже думать об этом не смел.
Минули пороги, Днепр вынес их в море,
Которое Русским потом назовут,
Страшись император, дерзить нашим горе,
И город разграбят, и сёла пожгут.
Кишат берега злых людей племенами,
Столпы Геркулеса видны из воды,
Хоругвь боевую у стен расправляя,
Построились россы в прямые ряды.
Пронзённая страхом гудит Византия,
Со стен целый город на войско смотрел,
И чувствует город, — вот грозная сила,
И с каменным сердцем в осаду засел.
Воители лагерь вокруг разбивают,
На море и суше блокадный заслон,
В ристалищах россы свой дух закаляют, -
Смотри император, как Киев силён.
Лев — царь и философ, сел в трон Константина,
Совет многословен и сдаться готов:
«Раздавит ведь нас боевая машина:
Направим-ка к варварам наших послов.
Доспех уникальный пожертвуем Князю,
Одарим казной воевод и солдат,
Чтоб только убрался варяг восвояси,
И с глаз бы увёл за собою сармат».
Олег грозным взглядом посланцев обводит,
Всё думает думу, и долго молчит:
«Такие обычаи в нашем народе,
К вратам побеждённых навешивать щит».
Послы закивали приветливо князю,
И вон из шатра удалились ползком,
И летопись впишет славянскою вязью,
О подвиге прошлом, в столетье былом.
А где же Олег? — Он в потомках не сгинул,
Он Вещим останется вечно для нас,
Он твёрдой рукой дал наследие сыну,
Святой жрец-воитель, — творец в добрый час.
