Так надоело одно и то же, всё повторяется кругом вод, даже стихи меж собой похожи: те же герои идут поход, те же эмоции, крики, клятвы, там же кончается вера в свет. Китнисс, сегодня же Время Жатвы, дистрикту передавай привет; тот же Панем опускает сети – ешьте друг друга, пешком и вплавь прочь убегайте, шальные дети. Смерть-Госпожу за спиною славь – главная заповедь тех, кто "в норме".
Так надоело, рябит в глазах. Я не нуждаюсь в безвкусном корме тех, кто все подписи ставит "за". Всё одинаково, пусто, серо, давит на шею, как камень, вниз, всё постоянное осточертело, всё мимолётное – лишь каприз. Даже стихи, даже души, Боже, краской одной норовят предстать – ваши шедевры друг с другом схожи: та же мелодия, ритм и стать, те же слова и надежды, крики, чёрные стены и свет в конце.
Так надоели святые лики, маски чертей на простом лице. Все зеркала, к сожаленью, плоски. Правда не может быть лишь одна. Дружно кидаем мы за борт доски, в страхе вцепившись в свои имена. Он – квинтэссенция мира серых, я за него одного боюсь. Что за создания просят веры и обещают всем к карме плюс? Не подходите, мой космос занят тем, кто собрал все оттенки в луч, став, к изумлению, ярче. Память я закрываю на ржавый ключ, распределяю по темам строки, мягко касаясь любимых плеч. Китнисс, усвоила ли уроки, сможешь ли снова оковы жечь?
Так надоело... И знаешь, страшно не за свою водяную жизнь, не за свободу и небо, пашню, путь окрылённый и миражи – страшно за то, что однажды утром я не почувствую рядом свет, кто-то усталый и старый, мудрый с грустной улыбкой пришлёт: "Привет. Не беспокойся, я буду краток – больше не хочешь красивых фраз, больше не видишь ты тайн и загадок, так что теперь ты одна из нас". Только одно остаётся важным – тот, квинтэссенция этих времён. Ярая Китнисс, до боли страшно, что надоест мне однажды и он.
