I
Была весна. Под бархатистым сводом
Небес Италии природа расцвела
И нежилась. Полуденным народам
Не в диво блеск весны, но привела
Судьба на светлый праздник мимоходом
Младого путника: ему была
Неведома таинственная сила
Такой весны,- и все его манило,
Все тешило, всем восхищался он,
Восторженный и пылкий, с сердцем новым,
С душой могучею. Он был рожден
Далеко, там, на Севере суровом,
Наукою, поэзией вскормлен,
Любил изящное, пером и словом
Владеть умел, дух гордый слился в нем
С блестящим, образованным умом.
И так он чудным краем любовался,
Душистый ветра поцелуй вдыхал,
Под лаврами в былое увлекался,
О будущем, волнуемый, мечтал…
И наступала ночь, и раздавался
Вдруг голос соловья, и он внимал,
Трепещущий и томный, песни страстной
И находил, что жизнь и мир прекрасны!
Влюблен еще он не был, хоть порой
То личико, то ножка, то улыбка
В нем зажигали кровь,- но час-другой —
Он сознавал безгрешную ошибку,
Смеялся ей, остывши… Над главой
Мечтателя воздушно, бегло, шибко
Носились сны, разбросанные им
(И без конца), по мрежам путевым…
В досужный миг тянулись вереницей
Из роз и мотыльков в глазах его
Забытые им жены и девицы…
Но образа меж них ни одного
Не вызывал он! В тайную божницу
Высоких чувств — в храм сердца своего
Не допускал он легких привидений;
Он ждал!.. ждал новых, лучших впечатлений!..
Он не любил еще… но понимал,
Что есть любовь, как много в ней святого;
И потому он всей душой внимал
Напеву соловья, его родного
Томленья и призыва постигал
Сокрытый смысл… у путника младого
В груди запел тревожный, вещий глас:
«Когда ж?. и где?. Придет ли счастья час?.»
Младых надежд знакомое волненье,
Истома страстной сердца пустоты
Проснулись в нем. Предчувствия, виденья
Мелькают, веют сквозь туман мечты…
Он вслушивался в сладостное пенье,
И в светлый миг душевной полноты
Он восклицал: «Певец надежды милой,
Как много песнь твоя мне посулила!..»
II
Была опять весна… И миновало
Лет несколько с тех пор… В родном краю
Он был тогда, и не один! Настала,
Пришла ему пора сказать: «Люблю»,
Осуществить своей мечты бывалой
Любимый сон, и жизнь и страсть свою
Слить с жизнию другой и с страстью нежной,
И счастия узнать весь пыл мятежный…
Судьба, ему покорная, дала
Ему в удел простор уединенья
И тишину пустынного села,
Вдали людей, их вечного волненья,
Их злоязычия… Судьба была
С природой заодно, чтоб наслажденья
Он все имел,- и чары майских дней,
И солнце днем, и ночью соловей…
В полночный час, трепещущей рукою
Беззвучно он с дверей снимал затвор,
Шел, окружен предательскою мглою,
То шаг смирял, то напрягал свой взор,
И чуть дыша, к заветному покою
Он приходил… Но тайный разговор
Любовников стих робкий не опишет!..
Одни вдвоем! Пусть только бог их слышит!..
Кругом молчало все. Лишь соловьи
Бессчетные в лесу перекликались,
Сливали трели звонкие свои,
Раскатами протяжно заливались.
Все радости, все нежности любви
Так сильно в этих звуках выражались!
Им внемля, он шептал с улыбкой ей:
«Певец любви и счастья соловей!..»
III
И вновь когда-нибудь весна настанет…
И будет он по-прежнему один
Или с другими… Светский круг заманит
Его весельем, важный гражданин,
Блюстителем он пользы общей станет;
Иль будет просто мирный семьянин,
Обычаю и опыту послушный,
К мечтам тревожно-сладким равнодушный…
Но где бы ни был он,- наедине,
В семье, с людьми,- лишь только час полночный
Дня майского пробьет и в тишине
Подъемлет соловей свой гимн урочный,-
Вдруг сердце в нем забьется и во сне
Откликнется былому, и заочно
С подругою минувших счастья дней
Поделится он думою своей.
Он вспомнит все: заветное свиданье,
Далекий край, давнишнюю любовь,
Двухлетних, тщетных слез ее признанье
И тайну слез, пролитых ею вновь
От радости, при нем… В чаду мечтанья
Заблещет взор его, зажжется кровь…
И скажет он: «Певец воспоминанья,
Твой страстный гимн ее ли завещанье?.»
1847
