Как-то утром дьявол Иблис сидел у дороги и хмуро наблюдал за шумной лавкой напротив, где продавался шелк; к нему подошла колченогая старуха и полюбопытствовала, отчего он невесел.
— Как тебе сказать… вот сижу и думаю, — начал Иблис, — сколько я в округе друзей перессорил, да таких, что водой не разольешь, в скольких семьях посеял раздор!
А теперь, хоть лопни, не могу разрушить счастье вон того лавочника.
Милуются с женой, как новобрачные, а уж со свадьбы несколько лун миновало.
— Так-так, да ты, похоже, разучился строить козни, — подзадорила дьявола старуха.
— Это я-то разучился? — воскликнул дьявол. — Может, ты меня научишь?
— Отчего не научить?
Научу с превеликим удовольствием, — сказала старуха. — Приходи сюда вечерком, своими глазами увидишь, как ловко я управлюсь там, где ты дал маху.
И не дожидаясь ответа, старая карга заковыляла домой.
Дома старуха привела себя в порядок — из растрепанной, неряшливо одетой, сморщенной ведьмы преобразилась в почтенную знатную особу.
Сначала она хорошенько вымылась и умастила благовониями лицо и шею, чтобы смягчить кожу.
Затем надушилась, обрядилась в красивый наряд, удивительно ли, что на нее заглядывались многие женщины, пока она степенно шла через дорогу в лавку, полную дорогих товаров.
Лавочник тоже приметил богатую покупательницу издалека и кинулся навстречу, непрестанно кланяясь, улыбаясь, готовый услужить.
Он любезно усадил старуху на плюшевый диванчик, отведенный для богатых покупателей, предложил закурить сигару; старуха важно откинулась на спинку и попросила показать ей самые дорогие шелка.
— С радостью, госпожа. — И лавочник торопливо снял с полок несколько рулонов тончайшего шелка и разложил их перед богатой покупательницей.
Старуха придирчиво разглядывала разноцветные шелка.
Она отложила два рулона с затейливым рисунком, но все сомневалась, который из двух предпочесть, и обратилась за советом к лавочнику.
Тот засуетился, стараясь ей угодить.
— Кому вы покупаете шелк — девушке или женщине зрелого возраста? — поинтересовался лавочник.
— Другими словами, ты хочешь знать — себе или какой-нибудь молодой родственнице? — усмехнулась старуха. — Сказать по правде, незнакомой женщине.
Она замужем, но мой сын, к моему великому огорчению, от нее без ума.
Он-то и попросил меня выбрать шелк. — Старуха выждала, чтоб ее слова запали в душу молодого человека, потом глянула на него с тоскою и вздохнула. — Поверь, у меня сердце разрывается, на него глядя.
Мой единственный сын впустую тратит деньги и молодые годы на замужнюю женщину, а ведь мог бы легко найти девушку из лучших семей и порадовать меня на старости лет.
Лавочник горячо ей посочувствовал и сказал много добрых слов в утешение.
Потом посоветовал, какой узор выбрать, и отрезал указанную меру.
Он сложил кусок шелка и повернулся за оберточной бумагой.
Улучив момент, старуха незаметно приложила к шелку окурок сигары и прожгла кусок насквозь.
Сделав свое дело, она изобразила страшный испуг и принялась дуть на тлеющий шелк, сокрушаться по поводу своей небрежности — все потому, что у нее душа не на месте из-за этой злополучной связи сына с замужней женщиной.
Лавочнику ничего не оставалось, как удвоить внимание к покупательнице и снова всячески выражать ей свое сочувствие.
Он вежливо предложил ей новый кусок.
Но старуха и слышать об этом не хотела: к счастью, прожженные дырки у самой кромки, говорила она, и умелый портной обойдет их при раскрое.
Лавочник не стал перечить, завернул покупку, и старуха, спрятав ее под шалью, вышла из лавки.
Она прошла немного вверх по дороге и постучала в дверь первого дома.
Здесь жил лавочник, и на стук вышла его жена.
— Добрый день, моя дорогая, — ласково обратилась к ней старуха. — Я перетрудилась сегодня и прямо валюсь с ног от усталости.
Позволь мне напиться и немного передохнуть.
— Конечно, тетушка, — радушно ответила хозяйка. — Заходи, располагайся. — Молодая женщина провела старуху в гостиную, усадила на диван, а сама отправилась за водой.
Только она скрылась, старуха достала сверток, положила его возле себя и прикрыла подушками.
Потом она выпила воды, обменялась любезностями с хозяйкой и ушла.
Вечером муж закрыл лавку и вернулся домой.
По обыкновению, он зашел в гостиную — отдохнуть перед ужином.
Он отодвинул диванные подушки, чтоб устроиться поудобнее, и вдруг увидел сверток.
Наверное, жена ходила за покупками, решил лавочник.
За ужином муж спросил жену, была ли она на базаре.
— Недосуг было, целый день крутилась, как белка в колесе, — пожаловалась жена.
— А гостей принимала?
— Нет, — ответила жена и поспешно добавила: — Одна старуха попросила отдохнуть, а так больше никого не было.
— Вот, наверное, она и забыла сверток.
Давай проверим, нет ли там чего-нибудь портящегося.
Они закончили ужин, жена начала прибираться на кухне, а муж вернулся в гостиную — посмотреть, что в свертке.
Он развернул оберточную бумагу, увидел содержимое, и тяжелое предчувствие шевельнулось у него в груди.
С замирающим сердцем встряхнул он кусок материи, увидел прожженные вдоль кромки дыры, и ему почудилось, будто затрубили все трубы ада, возвещая жестокую правду об измене его жены.
Великий Аллах!
Так это она, его собственная жена, — та самая женщина, на которую парень тратит свои молодые годы и деньги!
Она!
Она!
В слепой ярости ревнивец бросился на кухню, схватил жену и давай молотить ее, приговаривая:
— Лгунья, обманщица, шлюха!
Напрасно несчастная пыталась оправдаться — плакала, клялась всем святым, что есть на небе и на земле, что она невиновна, что муж возводит на нее напраслину.
Но чем больше она плакала и молила о пощаде, тем сильней он избивал и поносил бедняжку.
Под конец он перебил все, что попалось под руку, и переполошил всех соседей и прохожих.
У дома собралась толпа… Все были уверены, что лавочник ни с того ни с сего впал в буйное помешательство.
— Ну, каково? — ехидно спросила старая карга у дьявола Иблиса, наблюдая смуту, которую она посеяла. — Что скажешь о моей работе?
— Прекрасная работа! — фыркнул дьявол. — Непревзойденная!
Все дьяволицы в аду, вместе взятые, до такого не додумались бы!
— Еще бы! — заважничала старуха. — А вот что ты скажешь, если я за то же время, что разрушила их счастье, сведу их снова, и они будут ворковать и миловаться?
— Хо-хо-хо! — закатился дьявол. — Не только тебе, но всем архангелам на небе не свершить такое чудо!
— Ну тогда смотри! — кинула ему старая карга. — Приходи завтра до полудня, возьмешь свои слова обратно. — И повернувшись к нему спиной, старуха заковыляла к своему дому.
Наутро она снова оделась, как накануне, и явилась богатой покупательницей в шумную лавку у дороги.
На сей раз лавочник не выбежал ей навстречу: он был целиком погружен в раздумья.
Старуха заметила, что лицо у него — мрачнее тучи.
Она подошла и вкрадчиво сказала:
— Доброе утро, сын мой.
Не повезло мне с той меркой шелка, что я у тебя вчера купила.
Сначала по глупости прожгла в ней дырки, а потом забыла сверток у тебя в гостиной.
В словах не описать, как сын на меня рассердился: он собирался подарить шелк своей возлюбленной вчера вечером.
Меня чуть не хватил солнечный удар, когда я шла из лавки… К счастью, я угадала, в какую дверь постучаться, чтоб выпить воды и немного передохнуть.
Твоя жена приняла меня очень ласково…
Лавочник, который вначале слушал вполуха, вдруг встрепенулся.
— Стоит ли говорить о таких пустяках, госпожа, — сказал он, улыбаясь и кланяясь, как прежде. — Значит, вы пришли за своим свертком?
— Конечно, сынок.
Но какая стоит жара!
С меня семь потов сошло.
Может, кто-нибудь из приказчиков сбегает за свертком, а я здесь посижу, пусть ноги отдохнут.
— Разумеется, госпожа, как это мне самому не пришло в голову! — Лавочник, подхватив старуху под локоток, провел ее к дивану и, ликуя в душе, предложил: — Сидите себе на здоровье, а я сам сбегаю, принесу ваш сверток.
Я знаю, где он лежит.
Лавочник припустил со всех ног домой, отыскал сверток и отдал его старухе.
Потом он бегом вернулся домой, схватил жену в объятия, ласкал, целовал, каялся, называл себя диким зверем и чудовищем, на коленях умолял простить его и вернуть ему любовь.
Жена, горячо любившая своего мужа, тут же его простила и снова подарила ему любовь, с готовностью возвращая все ласки и поцелуи, к великому неудовольствию Иблиса.
Счастливое примирение супругов огорчило его до крайности.
Иблис издалека увидел, как к нему ковыляет старуха.
Ему не хотелось, чтобы она заставила его взять свои слова обратно, он быстро втянул рога и улетел в преисподнюю.
