Он лежал в цепях, он просил воды,
Но бежали взглядов его лихих.
И шептали старые молодым
Что не могут счесть колдуна грехи.
Но увидела девушка раз его
И сказала: «Что ж, я тебе подам»,
И взяла она родниковой в горсть,
Поднесла к иссохшим его губам.
Хрипло застонав, распахнулась сталь.
И ужасен смех, и зловещ прищур.
И колдун промолвил, от пут восстав:
— В пепел этот город я обращу.
— Чтобы стены в прах, чтобы в люди — в дым!
Но сказала девушка:
— Погоди.
— Ради горсти моей ключевой воды —
Я прошу тебя, город мой пощади!
— Сколько стоит горсть? — хмыкнул чародей.
— Что ж, награда должна бы быть велика.
Половину убью в городе людей.
— Разве не была та вода сладка?
— Да, сладка была. Тысячу возьму.
— Разве не была она холодна?
— Да, как лед была. Быть же посему:
Сотни не найдет в городе луна.
— Разве капли воды не были чисты?
— Так десяток я заберу скорей!
— Разве можешь жаждать чего-то ты,
Хоть и мести, глотнувши воды моей?
Потемнел колдун:
— Мне б тебя понять,
Одному назначу последний вздох!
Одного убью.
— Так убей меня, —
Попросила девушка, что с водой.
И казалось всем: грянет тут гроза,
Будет мор, иль день обратится в ночь…
Промолчал колдун, опустил глаза —
И побрел, согнувшись, тихонько прочь.
Но пока он шел — прибавлялось сил,
И желанья по росной гулять траве.
Шел и думал он: «Что ж я пригубил
Что как будто жажда ушла навек?!»
