Опять, зарывшись в два котла,
Растягивают в нити мои руки
Пришедшие творить. Но кто она?
Ни та ли, что рождалась по науке
От глаз, идущих за светилом —
Назло не тухнущим кострам?
Поверю я в раскопках новостям,
Задержанным прикрытым тылом.
Пока окно со мною пьет глинтвейн,
В стихах чужих — сплошной портвейн.
Юродствовать не стану у столба,
Стыдясь целованного лба.
Сам выбрал час себе для плахи,
Сам выйду из глубин, очерченных за раз.
В уме несведущей в погоде свахи
Рос униженьем бархатный рассказ.
В крови по-прежнему любовь досадна;
От кашля до пророчества веду
Себя, не представляя внешнюю беду.
Скажи мне — в том ли бьет отрада?
Никто не полетит считать узоры
В глубины чар, где правят шпоры.
Я отдираю иглы от не дутых стрел...
А что бы сделать я еще посмел?
Ты тянешь сам свое больное «нет».
Не тает, не дымится, не рискует...
Все знаю. Но на склоне моих лет
Никто меня не распакует.
В чем я, заговоренный, возрожусь?
Не представляю. Иго сдержит цепи...
Ну да... Ко фраку — только кепи.
И только этим возгоржусь!
Я приберу для стен пожарищ
Все то, что не сломал товарищ;
Кофейных ран прощу конфуз
И возвращусь, отметив груз...
