На последней стадии рака он курил легкие сигареты -
Говорил - уйду налегке:
Как детвора, бегущая летом к реке,
Босиком, по пыльной дороге, рыжей и мягкой,
С полотенцем через плечо беспощадно мятым
И резиновыми тапочками в руке.
Или как корабли, бросавшие якорь
На ночь, максимум - две ...
Лишь для того чтобы заполнить трюмы,
Оставить N-ные суммы
Для псевдородных семей,
Взять алкоголь, фотографии жен и детей
И убраться прочь...
И каждую ночь
Он думал, что завтра все будет проще...
Сосед его – Пашка из квартиры напротив
Перестанет слушать попсу и включит Limp bizkit...
И под эту музыку будет не стыдно уйти:
Тихо, не оставив записки,
Не отправив писем тем самым псевдородным,
Усмехнувшись над собственным телом,
И бросив: «черт с ним!»,
выкурить последнюю сигарету....
В комнате минимум света, и очень тепло.
Он смотрел в затуманенное окно,
Немытое с прошлого лета,
На свое отражение в нем,
(в силу плохой приметы
зеркало в доме завесили простыней
около месяца, где-то)
И это лицо казалось ему чужим,
Высохшим, бледным, больным
И почти что мертвым.
И лишь медсестричка Аня, приносившая морфий,
шептала:
«Да что Вы, еще не окончен бой!»
«Увы, но я пацифист,» - подшучивал он.
Протягивал руку с бледно синими венами
И, с мыслями военнопленного,
Погружался в глубокий сон,
Мечтая, что завтра, с выстрелом в унисон,
Выдохнет алую розу раковых клеток
И, выронив недокуренную сигарету,
Рухнет на снег...
Аня убирала аптечку, гасила свет,
Закрывала дверь и выходила в лето..
Саю Дайго (с)
