Я видел множество людей: дождливых, призрачных, туманных,
Носящих под плащом сквозняк, что воет в застаревших ранах,
С глазами, серыми, как сталь, и опустевшими, как Припять,
Чью боль годами можно пить, но никогда до дна не выпить.
Я видел множество людей: янтарных, солнечных, искристых,
Пропитанных морской волной, что украшает пеной пристань,
С душой, распахнутой для всех, как то окно, что жаждет утра,
Что, как дитя, глядят на мир, но зрят по-стариковски мудро.
Я видел множество людей: пронзительных, морозных, белых,
Как будто сам старик-февраль пришел в ночи к их колыбели,
Забрал горячие сердца и влил бесчувственность в их вены,
Чтоб получились, как стекло – прозрачны, но не откровенны.
Я видел множество людей, и в каждом билось время года.
В одной груди таился штиль, в другой - гневилась непогода.
Мы все – немного зеркала, шкатулки для небесной пыли.
Осталось только разобрать, какой же цвет у наших крыльев?
(с) Deacon
