Генерал от Инфантерии Баронет Рудольф Берг, получив королевскую бумагу, немедленно отправился в Благовещенский Монастырь с тремя телегами отборных берёзовых дров.
– О, Генерал, какая честь видеть Ваше Превосходительство в нашем скромном приюте. Да Вы ещё и с поклажей! Прошу, прошу во двор – именно так, никак не ожидавшая Настоятельница Монастыря, встретила местного Помещика.
– Матушка, примите моё скромное благотворительное пожертвование на развитие духовного благосостояния Вашей Святой Обители. Хочу перед Вами и Господом упасть в ноги за мои бюрократические проволочки в смысле выделения топливных ресурсов Монастырю, и клянусь, что такого больше не повторится.
– О. Баронет, не стоит оправданий, ведь Вы ни в чём не виноваты, это Ваша обычная занятость. Я уверена, что только она послужила поводом для древесной волокиты. Не переживайте и проходите отобедать к нашему столу, чем порадовал Господь.
– Не смею отказаться, Ваше Преподобие.
Баронет моложавый не по годам, бритый до воскового блеска не признавал париков, шпаг и мушкетов, а носил на поясном ремне турецкую секиру со сползающей по её рукояти серебряной коброй.
В столовой был наскоро расставлен прежний ассортимент: копчёные окорока, кровяная колбаса, пармезанский сыр и недопитый на прошлой неделе Королём бочонок крестовопоходного вина.
– За святые возможности, – осадил разом целую кружку Баронет.
– И за Ваше здоровье, – продублировала маленькими глоточками его начинание Ангелина Ринейская.
Генерал напал на кровяную колбасу как на обречённую жертву и, жуя, продолжил свой благотворительный разговор:
– Матушка Ангелина, я тут подумал и решил пожертвовать на святые дела все доходы от моей Свечной Мануфактуры в Cеле Лосиная Падь, и, надеюсь, что Ваше Преподобие не откажется от моего скромного дара.
– О, Генерал, я так растрогана, что не нахожу слов для благодарности. И Вы готовы подтвердить это какими-то документами?
– Безусловно, вот грамота, заверенная Высшим Государственным Нотариусом с печатью и подписью.
– Рудольф, признАюсь, что я была к Вам предвзята и простите меня, пожалуйста, за королевскую бумагу, ну просто скопилось все, накипело, если хотите.
– Матушка, а Вы извините меня, ведь, я – бестолковый баран – как-то сразу не осмыслил всей значимости Вашей духовной миссии, и не принял за истину действительных её ценностей. Вся эта армейская жизнь меня просто дезориентировала по отношению к гражданам.
– Рудольф, Вы мне начинаете нравиться, и если подольёте в кружку ещё вина из бочонка, то скажу Вам прямо-таки запрещённую фразу.
– И какую, же? – начал ёрзать по скамейке Баронет.
– Ну, быть может нам чаще встречаться и обсуждать более земные вопросы? Не думаю, что Отец Небесный бы это нам запретил.
– Да я и сам об этом сейчас размышлял. Вы что делаете в нынешнюю субботу после утренней молитвы?
– А уж, Ваше Превосходительство, не хочет ли меня пригласить на какое-нибудь лесное барбекю?
– Так точно-с. В Роще Непорубленных Сосен я жду Вас к полудню, с присланной мною в Монастырь каретой.
© Сергей Шиповник, роман "Экстракт любви", избранное.
– Не смею отказаться.
