Сурова матерь тьмы, царица нощи темной,
Седяща искони во храмине подземной
На троне, из сухих составленном костей,
Свод звучный топчуща обители теней
И вместо скипетра железом искривленным
Секуща вкруг себя туман паров гнилой,
Которым твой престол весь зрится окруженным
И сквозь который зрак синеет бледный твой!
Се! — от твоей стопы река снотворна льется
И устьем четверным в мятежный мир влечется.
Да в четырех странах вселенныя пройдет!
Навислые брега, где кипарис растет,
Бросают черну тень в нее с хребтов нагбенных,
Не зефиры в нее, но из расселин темных,
Где начинался ад, подземный дует дух
И воет в глубине, смущая смертных слух.
О мрачна смерть! — ты здесь, конечно, пребываешь;
Ты здесь ни солнечных красот не созерцаешь;
Ни шлет сюда луна серебряный свой свет,
Когда торжественно исходит меж планет;
Скажи — всегда ль ты к нам летишь средь тучи темной,
Как, быстро вырвавшись из храмины подземной,
Распростираешь в твердь селитряны крыле
И, косу прековав в перун еще в земле,
Удары гибельны с ужасным ревом мещешь
И светом роковым над дольним миром блещешь?
Всегда ли ты ревешь в чугунную гортань
И там, где возгорит на ратном поле брань,
Рыгаешь в голубом дыму свинец свистящий
И рыцарско дробишь чело сквозь шлем блестящий?
Всегда ли ты спешишь кинжал очам явить,
На коем черна кровь кипящая курится?
Нет, не всегда в твоей руке металл тот зрится,
Которым ты стрижешь столь явно смертных нить.
Богиня! — пагубен твой смертным вид кровавый,
Но пагубней еще им образ твой лукавый,
Когда, переменив на нежны ласки гнев
И тонко полотно батавское надев,
Лежишь в пуховике, опрысканном духами,
И манишь щеголя волшебными руками;
Или сиреною исшедши из зыбей
Для уловления со златом кораблей,
Ты испускаешь глас, что в звуке сколь прекрасен,
Столь внемлющим его смертелен и опасен;
Иль, умащенные когда власы имев,
Одежду, сшитую на нову стать, надев,
Взяв в руку трость и пук цветов приткнувши к груди,
Спешишь, где с нимфами распутны пляшут люди,
Где в купле красота, где уст и взоров студ,
Где Вакха рдяного эроты в хор влекут;
Здесь, смерть! — здесь ужас твой меж миртов хитро скрылся;
Увы! — любовный вздох во смертный претворился —
Во слезы пук цветов, — в кравую косу трость, —
На кости сохнет плоть, — иссунулася кость! —
Цветы и порошки зловонной стали гнилью,
Одежда вретищем, а нежно тело пылью.
1789
