На холмистой горе спала красная лиса.
Много ли, мало спала, не помнит.
Проснулась, ушами повела, потянулась:
— О-ой, как я голодна-а-а-а!..
Пустой живот к ребрам прилип…
От голода забыла страх и побежала на опушку леса, туда, где стоял ветхий аил.
Около человека всегда есть чем поживиться, — говорила самой себе лиса, — курица ли, ремень ли, кость или копыто — мне все равно, лишь бы погрызть».
Однако, не только курицы или ремня, но ни кости, ни даже копыта не удалось найти.
Видно, жилье это люди давным-давно покинули, — подумала лиса. — А может, они в аиле что оставили?
Кисет ли кожаный, или хоть замасленный лоскуток…»
Сунула морду в щель, да так и осталась стоять смотреть:
Что случилось?
Почему костер седым пеплом покрыт?
Почему добрый молодец недвижимо у потухшего очага лежит, положив под голову обгоревшую плаху?
Жив он или умер?»
Заскочила лиса в аил, дернула лежащего за ухо, тот открыл глаза — они на утренние звезды были похожи.
Ух, какой парень, — вздохнула лиса, — таких пригожих я еще не видывала».
— Дьякши болзын, — тявкнула она, — будь здоров!
Но ответа не услышала.
Лежит красавец и молчит, будто мертвый.
Не вытерпела лиса:
— Что лежишь, сынок, у остывшей золы?
Не слыхал ты, о чем сороки стрекочут сегодня весь день?
Великий Караты-каан со всего света женихов приглашает.
Самому достойному он свою дочь, прекрасную Чейнеш, отдаст.
Почему не бежишь к ханскому шатру?
Как тебя зовут?
— Зовут меня
Без рубахи.
У меня, кроме этой овчины, никакой одежды нет.
— Что же ты делаешь,
Без рубахи, один в этом диком лесу?
— Лежу, смерти дожидаюсь.
Уже десять дней я ничего не ел.
— Э, да мы с тобой, оказывается, товарищи!
Однако вовремя я сюда заглянула.
Думаю, тебе с Караты-кааном породниться не худо бы.
Будешь ты сыт, и мне, лисе, что-нибудь перепадет.
— Ты еще потешаешься? — рассердился Дьяланаш. — Я беден, но смеяться над собой никому не позволю!
Тут он выхватил из-под головы обгорелое полено и швырнул в лису.
Но та увернулась, и полено задело только левую заднюю лапу.
— Эх,
Дьяланаш,
Дьяланаш, — приговаривала лиса, зализывая ушибленную лапу, — ты на ханской дочери еще не женился, а повадки у тебя настоящие ханские.
Не сердись понапрасну, я ведь не простая лиса, а лиса-сваха.
Уж если взялась, значит, дело будет слажено.
И прихрамывая, голодная лиса побежала к Караты-каану:
— Дьякши болзын, великий хан!
Дьяланаш привет вам шлет!
Он просит на время ваш самый большой котел.
Нам надо масло мерить.
— Ты — глупая лиса, — засмеялся Караты-каан, — у Дьяланаша ни одной коровы нет, капли молока ему негде взять.
Откуда у него может быть столько масла?
— Солнцем клянусь, великий хан, масла у Дьяланаша так много, что из всех его котлов через край, прямо на камни течет.
Я поскользнулась, чуть ногу не сломала.
Видите?
Хромаю теперь…
— Вот он, котел, бери.
С этим котлом обежала лиса все стойбища, все кочевья:
— Подайте немного масла голодной лисе…
Кто ложку масла, кто половину ложки дал.
Так, собирая понемногу, лиса наполнила котел и притащила Дьяланашу:
— Низко кланяется тебе, непобедимый Караты-каан, просит подарок принять.
Съел голодный Дьяланаш, сколько мог, лиса еще немного ему в пустую чочойку положила, остальное, что было в котле, понесла Караты-каану:
— Великий хан!
Дьяланаш низко кланяется, просит подарок принять.
Заглянул Караты-каан в котел и рот открыл, глаз отвести не может, будто луну там увидал.
— Кхе-кха-а… Как Дьяланаш разбогате-е-л…
— Да, немного денег есть у нас, — молвила лиса, — что тут таить?
Дьяланаш просит у вас весы на время.
Мы хотим наши деньги свесить.
— Глупая лиса, разве не может Дьяланаш свои деньги сосчитать?
— Ох, великий хан!
Мы уже пять дней, пять ночей считаем.
От этого счета у меня ум из головы выскочил.
Сам Дьяланаш тоже без ума сидит.
Караты-каан хотел над лисой посмеяться — улыбка кривая получилась, смех в горле застрял:
— Хорошо, — сказал хан, — бери весы, интересно, сколько пудов золота у
Без рубахи?
Хо-хо-хо…
Взяла лиса весы и пошла по стойбищам, по кочевьям гроши собирать.
Гроши сменила на копейки, копейки — на рубли, рубли — на десятки, и прибежала к Дьяланашу:
— Долго ли ты тут будешь бездельничать?
Смотри!
Вот что тебе Караты-каан прислал.
Я не простая лиса.
Я лиса-сваха.
Тут Дьяланаш вскочил, крепко обнял лису:
— Верная ты моя лиса!
Что хочешь прикажи, все исполню.
— Ладно, после поговорим, сейчас мне недосуг.
И засунув самые новые монеты во все щели весов, лиса побежала к Караты-каану.
Увидал монеты Караты-каан, а лиса уже тявкает:
— Ах, оказывается, тут деньги застряли, а мы и не заметили.
Денег у нас так много, так много, просто девать некуда…
У Караты-каана пот на лбу выступил.
А лиса встала на задние лапы, через левое плечо хвост перекинула, правой лапой глаза прикрыла и говорит:
— Ой, великий хан, стыд свой куда спрячу?
Но хоть и стыдно, а сказать должна.
Я не простая лиса, я лиса-сваха.
Дьяланаш хочет твою единственную дочь прекрасную Чейнеш у тебя просить… На красоту его глядя, не смогла ему отказать.
Караты-каан посинел даже, глаза вытаращил и рявкнул:
— Голову твою сейчас отрублю, к хвосту приставлю, хвост оторву, к шее пришить прикажу!
— Прославленный хан!
Будь ты всегда, как заяц, белый, как овца, жирный, сто лет живи, на быстром коне ветер обгоняй.
Требуй выкуп любой!
За красавицу Чейнеш все реки, весь наш синий Алтай, всю черную землю отдать не жалко.
— Пусть пригонит мне Дьяланаш тысячу белых овец, триста красных быков, двести черных сарлыков, сто одногорбых верблюдов.
И еще сто собольих шкурок в придачу пусть даст.
— Мало, ой, как мало просишь, могучий хан!
Дьяланаш своего скота не считает, собольим шкуркам счета не ведет.
Да вот беда — боюсь, мост через речку провалится, когда мы наши стада на твои пастбища погоним.
— По этому мосту сам стопудовый семиголовый Дьелбеген-людоед на своем синем быке ездит!
— Дьякши болзын!
Будьте здоровы!
Через семь дней нас встречайте, до этого срока на мост никого не пускайте.
Хан слова сказать не успел, а лисы уже нет.
Когда убежала, никто не заметил, куда побежала, никто не видел.
Бежала лиса, торопилась, хромую ногу свою ругала.
На трех ногах к бурной реке скакала.
Прибежала, полезла под мост и принялась зубами сваи подтачивать.
Семь суток, ни днем, ни ночью не отдыхая, работала.
На восьмой день явилась к Дьяланашу:
— Скорей, скорей к Караты-каану беги!
Прекрасная Чейнеш тебя ждет.
— Идти в рваной овчине?
Без рубахи?
— Подумаешь, дело какое — одежда!
Ты только на мост взойди, а там уж не твоя забота.
И лиса к реке побежала, во всю мочь заверещала:
— Дорогу!
Дорогу верблюдам!
Сторонись, народ, быки идут!
Эй, выходите овец принимать…
Дьяланаш шел и смеялся:
— Откуда у тебя, лисы, такая прыть?
— Я не простая лиса, я лиса-сваха.
Ступил Дьяланаш на мост — кррак! — мост провалился!
— Ой, ой! — взвыла лиса. — Скот погиб, собольи шкурки пропали… Ой, ой, ничего не жаль, спасите хотя бы Дьяланаша, спасите, помогите!
Ханские богатыри, силачи-алыпы и герои верхом на могучих конях к реке прискакали, в бурную реку вошли,
Дьяланаша вытащили, на берег положили.
Без рубахи был красивее богатырей в богатых одеждах, прекраснее алыпов, блиставших драгоценными доспехами.
Караты-каан послал Дьяланашу шапку из собольих лапок, шубу, крытую желтым шелком.
Желтая шелковая шуба, как солнце, горит, из-под собольей шапки глаза Дьяланаша тихо сияют.
Медленно он голову от земли приподнял, на прекрасную Чейнеш взглянул.
Ханская дочь на колени опустилась, за правую руку Дьяланаша взяла, подняться с земли помогла ему.
Тут стали свадьбу справлять, в игры играть, мясо есть, араку пить.
Один только Дьяланаш не ест, не пьет.
— О чем печалишься? — дернула его за полу лиса.
— Нет на этом пиру ни отца моего, ни матери, ни семерых моих братьев…
— Где же твои родичи?
— Они в горах золото и камень добывали, хану змеиному дворец строили.
А как работу кончили, хан змеиный заглотил их.
Я один остался, мал еще был, на работу не ходил.
— Кто умер, тот живым не встанет, — вздохнула лиса. — Но дворец тот золотой будет твоим.
Семь дней во дворце Караты-каана свадьбу справляли, на восьмой коней оседлали, поехали к Дьяланашу.
Лиса вперед выскочила:
— Я дорогу покажу, за мной следом скачите!
Едет Караты-каан на белом жеребце с четырьмя ушами, едут его богатыри на вороных конях.
На рыжем, как золото, жеребце скачет Дьяланаш.
Прекрасная Чейнеш сидит на буланом иноходце.
— Эй, люди! — кричит лиса. — Караты-хан с неисчислимым войском сюда спешит.
Скот колите, собольи шкурки тащите!
Так кричала, пока не охрипла, всех гостей мясом накормила, собольими шкурками одарила.
Устала бедняга, да отдыхать не время еще.
На трех здоровых, на одной хромой ноге вскарабкалась она к золотому дворцу хана змей.
— Эй, змеи!
Дьяланаш с богатырями, алыпами и героями сюда скачет, сейчас вас всех убьет!
За отца, за мать, за семерых братьев отомстить хочет!
Змеи выползли из золотых нор, из серебряных щелей.
— Что нам делать?
Как спастись?
— Ползите на скошенный луг, спрячьтесь в стоге сена, — сказала лиса.
Ядовитые змеи все до одной заползли в стог, а змеиный хан глубже всех зарылся.
Стукнула лиса кремнем по огниву, высекла искру, подожгла сено, стог и вспыхнул, злющие ядовитые змеи сгорели.
Побежала лиса навстречу Дьяланашу:
— Пожалуйте в ваш золотой дворец.
А мне дайте косточку с мясом, если не жалко, и я побегу в лес к своим деткам.
Взяла кость и убежала.
Больше эту лису Дьяланаш не видал.
Дьякши болзын!
Будь здорова, лиса, лиса-сваха!
