Из многих мест, что повидал,
Озер, лесов ли, горных склонов -
вчера, сегодня и всегда
одно любимо безусловно.
То отчий дом, в нем уголок
(моя из трех всего в нем комнат)
он многолик, многоголос,
он многомерный, многослойный.
Как в старомодное трюмо,
коль створки правильно придвинуть,
бессчетное число времён
я в комнате могу увидеть.
И все со мною говорит,
Пусть не всегда и не словами,
А мной прожитые миры
мне открываются слоями.
Теперь в той комнате я гость
но каждый раз меня узнает
и ворошит, что улеглось,
и неживое оживает.
Вот столик хлипкий в уголке,
за ним мне видится подросток,
он спешно пишет на листке
стих первый, что ему ниспослан.
Прочесть, наверно, нет нужды,
явленный, важен только образ -
не хватит глубины души
прочувствовать, что думал отрок.
Ох, комната, лишь ей дозволь!
Зальет немыслимым потоком.
И, уносимый силой волн,
куда прибьет, не знаю толком
Расскажет (завершив про стих)
про страх, про глупость, и про грубость
и явит в образах простых
ходьбу по замкнутому кругу.
Мечты, что не осуществил,
сменив на цели и задачи,
про дух, который подавил,
про все про то, где напортачил.
Но комната не будет злой:
мне прекращая самоедство,
укроет негой и теплом
далеких образов из детства.
Навеет комната мне сны
Лишь мне доступным монологом,
и сну достанет глубины
вместить всю эту многослойность...
