По дороге из желтого кирпича...

Мне 42. Я иду в Изумрудный город.

Веришь – не веришь, - мы все еще не дошли.

Умер Тотошка. Страшила уже не молод.

А Дровосек вечно в ржавчине и в пыли.

Лев похудел и шерсть по бокам – клоками,

Снова линяет, глаза поменяли цвет.

Честно признаться, нас всех уже тянет к маме…

Только, наверное, мамы давно, как Тотошки, нет…

Призрак Гингемы преследует нас, похоже

(Тут волшебство башмачков не берем в расчет):

Утром в стране мигунов не прошли таможню,

Вечером… Кто же там знает, что снова ждет?

В замке сидит Людоед и палаш свой точит,

Брызжет слюной в предвкушении сочных тел.

Жертвы готовы. И просят, про между прочим,

Чтоб он приправ повкусней положить успел.

В маковом поле давно уже нет тех маков…

Век двадцать первый…Такие вот, брат, дела:

Сколько бы ни посылалось волшебных знаков,

Люди упорно ищут Морфея Зла.

Лес с саблезубыми тиграми рос в ширину пол - века.

Звери старели, но ярость дедОв подала плоды:

Внуки клыки заточили в охоте на человека

И заметать привыкали кровавых расправ следы.

Нам повезло: миновали зубастых чащу,

Уберегли измочаленный арсенал

Качеств тех самых – искренне-настоящих,

Что, заблуждаясь, каждый во вне искал…

Сердце, мозги и смелость даны с рожденья.

Землю свою обрести бы. Одну для всех.

Гудвин Великий – Ужасный нас ждет, наверно.

Только сбежит под финал без больших помех.

Руку держи мою… Гудвин ли, маки, тигры, –

Всё это пешки на поле, где ты - чужой…

Чувствуй, дыши, проникайся, забудь про игры,

Сердцем касайся и вечной живи Душой.

Вместе найдем, - только верь, - Изумрудный город!

Он, без сомненья, - начало больших начал.

Мы повзрослели, но это - совсем не повод

Бросить дорогу из желтого кирпича.