Мне это не могло присниться,
был теплый вечер в сентябре.
Галдели во дворе, как птицы,
галдели дети во дворе.
И говорили бабок десять,
из окон глядя сверху вниз:
— Чего они там разгалделись?
Чего они там собрались?.
Они кричали. Сумрак долгий
по крышам и по стеклам тек.
И детские смешные толки
никак не мог принять я в толк.
В них не угадывалось смысла.
Звенели всякие слова.
Свистульки лопались от свиста.
Плясала рыжая братва.
Вдруг понял я их разговоры
сквозь золотой вечерний дым –
как бы особенные сборы,
пока мы заняты своим.
В том смутном воздухе вечернем
от нас, отдельно ото всех,
он как бы отплывал с теченьем,
их дальний, множественный смех.
Шли глуше сумрака приливы…
их смутный гомон, как вокзал,
все становился сиротливей,
существовал и ускользал…
Как будто покидали дети
планету нашу навсегда,
и оставались на планете
со стариками города…
1976
