Был ли он как лунный свет?
Да, он воин и поэт…
Николай Гумилёв
Рождаются порой такие люди, но очень редко, иногда. Душа их жаждет полной жизни, пламенеющей поэзии, долгих странствий, вечных скитаний и бесконечных поисков себя. Это конквистадоры, способные пустить стрелу «прямо в солнце» и предложить смерти «поиграть в изломанные кости». Первопроходцы, которые верят, что «мир не открыт до конца», «есть страны, куда не ступала людская нога, где в солнечных рощах живут великаны и светят в прозрачной воде жемчуга».
Могила Гумилёва неизвестна, и это закономерно, ведь он посмотрел «в глаза чудовищ» и погиб «славной смертью, страшной смертью скрипача». Напоминающий падших ангелов с бездонными глазами и вечного искателя страны обетованной, он дорого заплатил за каждый подарок небес: «Пять коней подарил мне мой друг Люцифер и одно золотое с рубином кольцо, чтобы мог я спускаться в глубины пещер и увидел небес молодое лицо».
Не может человек, которому «снятся королевские алмазы и весь в крови широкий ятаган», жить размеренно и спокойно. Он всю жизнь в терзаньях и в пути, в поисках высшего смысла. Странник, воин, герой, романтик и любовник, способный на звёзды ступить пятой и солнце целовать в уста горящие, Гумилёв знает, что значит любить, и мечтать, и страдать. Идёт вперёд и не может остановиться, способен сделать так, чтобы всё вокруг неуловимо преобразилось и «воздух вокруг светлел». Кочевник, заблудившийся в пространствах и во временах, как трамвай, оставляющий «огненную дорожку», он сочинял волшебные истории, в которых «изысканный бродит жираф» и даже ворон может оказаться «лебедем, нежным и белым», а людоед стать добрее и сочинять детям сказки.
Огонь – истинная его стихия. Палитра лирики греховно-алая: в гербе – багряные цветы, небо оранжево-красное, розы кровавые, вино золотое, а любовь похожа лесной пожар. Земля – на самом деле вовсе не планета, а пронизанная насквозь огнём звезда. Смерть он рисует как дракона, каждый вздох которого – огненный смерч, и с молитвой обращается к солнцу: «Солнце, сожги настоящее во имя грядущего, но помилуй прошедшее!». С трудом преодолев чистилище, герой может ещё раз отпылать «упоительной жизнью огня» и оказаться в светлом раю.
Гумилёв, наделённый магическим даром, предсказал: «Ещё не раз вы вспомните меня и весь мой мир волнующий и странный, нелепый мир из песен и огня…». Он способен превращаться и перевоплощаться, так что может почувствовать себя и дочерью властительного Чада, и ягуаром, сгорающим от «бешеных желаний», и читателем книг, который может «неутомимо плыть ручьями строк», а сердце его становится фарфоровым колокольчиком в жёлтом Китае, что «висит и приветно звенит, в эмалевом небе дразня журавлиные стаи».
Странник, который «мог быть лучшей из поэм, звонкой скрипкой или розой белою», стал сказочником, дух которого расцветает, как роза мая. Чародей и властитель вселенной, слова которого трепещут на губах, как крылья мотыльков, Гумилёв обладает безграничной фантазией и смелостью мысли, он может читать стихи «драконам, водопадам и облакам», сравнить луну с круглым щитом давно убитого героя, а ещё словами нарисовать нечто невообразимое даже для современного человека:
И когда наконец корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя: Сахара.
В противовес рациональным обывателям, которые «заняты ненужным», «заняты земным», поэт всю свою бурную жизнь следует за Искателем Небес и полностью отдаёт себе отчёт в том, что «Слово – это Бог». Рождённые словами поэта, появляются не только гиганты, всю ночь пьющие вино, но и целые мироздания.
Когда читатель осмелится, то поймёт, что «мы меняем души, не тела», сможет найти «увянувшие розы и слушать мёртвых соловьёв», прочтёт пророческие слова великого в своей древней мудрости поэта и научится «ждать спокойно Его суда»:
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: «Вставай!»
Только мудрец, переживший войну и многое узнавший «в тот миг сокровенный», способен сравнить пулемёт с собакой, шрапнели – с пчёлами, собирающими ярко-красный мёд, и прийти к выводу, что «людская кровь не святее изумрудного сока трав». Он всё знает о жизни и о смерти, поэтому читать его нужно с осторожностью, как будто тебе удалось мельком взглянуть на «огненные грёзы Люцифера». До Гумилёва, который всем поэтам даровал «высокое косноязычье», нужно дорасти, как до векового баобаба, достичь зрелости, как сочная плоть рубинового граната, и найти свой путь «к островам совершенного счастья».
