Они живут в полутора метрах от старой скрипящей кровати.
Они - мой мотив искать в словарях значения слов неизвестных.
Пока они смотрят, построившись в ряд, я снова сжигаю тетради.
Пока они спят, хаотично ищу свое вдохновение в песнях.
В тринадцати строчках 15 ошибок, попытка одна плагиата.
И как тут писать, когда они знают, все это написано было…
Вот это - Высоцкий, он строгий мужик, он думает - я виновата.
А это - Ахматова, грустная дама, она бы, наверно, простила.
В деталях описывать скучные будни - не слишком большая наука:
Про чайник и чашки, про черное платье, про чешется левое ухо.
И там, где закончились здравые рифмы, писал Маяковский: «сука»
А там, где закончился смысл писать, и Блок бы прошелся по шлюхам.
Но стоя на полке, наверное, сложно пойти по известным маршрутам.
Вот так и приходиться им любоваться на мозга больного потуги.
И перед рассветом смотреть, как пьют кофе, считая секунды в минуте.
Уже даже Фета заставили выучить чужую "Балладу о друге".
Я думала - спали, а вы ведь смотрели, как новые строки кропала.
И старый Шекспир в паническом страхе бился форзацем о Гете.
Кричал, что я дама, что так ведь нельзя, что дамам, мол, так не пристало,
Но так получилось, что музу тогда я в чернушном нашла анекдоте.
Цветаевой, правда, пришелся по нраву, поэзия, право, до гроба.
Но я все равно ведь вот так не смогу, всегда и в одном настроеньи.
Бывает, смеюсь, а бывает, порой, закипает, как в чайнике злоба.
Но чайник остынет и, друг мой, привет, Есенин, побудь вдохновеньем.
И снова ленивый домашний бардак, из книги глядят по отцовски.
Сижу на диване, грызу карандаш, вся в рифмах, носках и футболке.
Есенин, Ахматова, Гете, Шекспир, Цветаева, Блок и Высоцкий
А ты, дура, сможешь когда-нибудь стать с ними рядом на пыльную полку?
#классики
