Черный принц, который правит в царстве лунной и звездной ночи вечером синим на небо взойдет свинцовыми тучами, заставляя, хмурится небо, а может быть, черный принц мглу нагоняет, провожая ярко горящее солнце серебристо-алым закатом за горы.
Медленно выйдет принц на берег песчаный, который бережно стережет воды морские для того чтобы встретить фиолет непредсказуемой стихии ночной, которая стихией природы напишет новый пейзаж, но напишет она ночи пейзаж не акварелью на бумажном полотне, а краской оттенков живых на прозрачно-воздушном полотне природного лика, который хмурится тучами, что закрыли собой небес синеву будто бы солнышко пряча за хмуростью тучек сердитых.
Но не желает прятаться солнце за хмуростью тучек свинцовых. Желает оно само догореть, а после за горы садясь вовсе исчезнуть с мглистых небес, которые мерцают слегка облаками, что не слышно и тихо над хмуростью туч проплывают, боясь их задеть или нарушить природный пейзаж вечернего заката.
Но кудрявые облака не помеха природной картине стихии, что готовится к встрече с ночным фиолетом, что блестит и сверкает в сиянии луны и мерцании звезд. Не беда, что кудрявые облака проплывают над сердитыми тучами, которые легким мерцанием делают небо не много ясней, а может быть белогривые облака парным отблеском стараются подмигнуть серебристо-соленым водам морским, что легкой рябью пытаются стереть тонкую ниточку грани, что Черный принц ночи тонким пером провел между пенной волной и желтым песком.
В хмурости неба с белой прогалиной из облаков догорает белым золотом солнце, не желая сгореть дотла и совсем раствориться в пучине морской. Не желает солнце прятаться за серебристой хмурью туч, что в фиолете ночи растворятся, превращаясь во мглу.
Но черный принц ночи, взлетая, в небеса, словно мячик закинет шар солнца за горы, заставляя серебристо-алый закат потушить золотистый солнца огонь, а после путь проложить между тучек сердитых по которому луна в мантии звезд на небо взойдет и заставит небеса улыбнуться и развеять тучек сердитость.
Но даже в улыбке луны и мерцании звезд небо останется хмурым, в себе обиду храня на кого-то, а может на что-то.
Но на что, же может быть обижено небо в царстве ночи? На кого могут быть сердиты небеса? Ведь днем они синевой улыбались и кудрявыми облаками подмигивали волнам морским, что пеной бурлили, фейерверком ложась на желтый песок, делая мокрым его и пытаясь смыть пыль с мелких и мягких крупинок его.
Мглистое небо в царстве ночи может быть обижено на стихию природы, что собой закрывает ясных небес синеву озаренную золотыми солнца лучами и за собой прячет светлый денек, скрывая улыбку его и выводя в небеса сизую мглу.
И все же обижено небо не на стихию природы, что своим чередом меняет утро и день, а после и вовсе в вечер уходит, сменяясь стихией царственной ночи, в которой властно и строго правит Черный принц тайного мрака ночи, который жестоко заставил серебристо-алый закат потушить солнца огонь. А после за горы шар солнце забросил.
Но не всесилен черный принц перед стихией природы. Не в силах ему заставить закат до конца потушить солнца пожар и свинцовыми тучами солнца улыбку закрыть.
Сильнее власти черного принца острые стрелы солнечных лучей, что собой пронзят свинец грузных туч и белым золотом солнца лучи звезду создадут, которая озарит ночи фиолет, делая ярче его и добрей.
Свет этой звезды, что звездою заката зовется, прочертит тонкую грань между туч и облаков, которая отблеском солнца лучей спустится с высот темных небес и утонет в серебре морских волн и согреет песок золотой в царстве кромешной и, казалось бы, злобно-сердитой ночи, что лишь кажется злой и коварной, но все, же желанной и доброй, пугающей своей фиолетовой мглой озаренной светом луны и мерцанием звезд разноликих, Что беспрекословно в след бегут за круглолицей луной...
