- Диву даешься, глядя на ручей! - воскликнул Риккард. - Кажется, будто у него есть, что сказать мне, что-то свое особенное.
Всякий раз, стоит мне запрудить его мелкими камешками, чтобы мои кораблики плыли по фарватеру поглубже, ручей брызжет на меня водой прямо в лицо, и журчит, и бурчит, словно хочет сказать:
Послушай-ка!
Послушай-ка!» Да, можно говорить что угодно, когда болтаешь на языке, которого никто не понимает!
- Знаешь, - подхватила слова Риккарда его сестра Роза, - все точь-в-точь так же и с моим ручьем!
Когда я плещусь в нем или стираю кукольные платьица, мне кажется, я вижу, будто кто-то выглядывает из воды, кивает мне и говорит:
Я что-то знаю!
Я знаю то, чего не знаешь ты!»
- Да ты просто отражаешься в воде и видишь саму себя, - объяснил Риккард.
- Будто я сама этого не понимаю! - раздраженно проронила Роза. - Но, скажу тебе, девочка в ручье существует как бы сама по себе, и кажется, будто мы с ней - сестры.
Когда я открываю рот, она открывает свой.
Но когда я что-то говорю, она молчит!
- Эта маленькая девочка - дочь Водяного! - воскликнул Риккард. - Берегись!
Если она уродилась в своего папочку, она схватит тебя за ногу и утащит в воду.
Роза не ответила ни слова: она обиделась.
- Да нет же,
Роза, не огорчайся, - утешил сестру Риккард. - Твой ручей и мой ручей так близко друг от друга, что наверняка вытекают из одного и того же источника.
Должно быть, они - братья.
Мой ручей больше и сильнее твоего, и порой, когда он не в духе, то бурлит так порывисто и буйно!
Пусть зовется он Бурливый Ручей.
- Мой ручей меньше и спокойней, - признала Роза. - Он более кроток и так приветливо шумит, когда вечер тих.
Пусть зовется он Шумливый Ручей.
- Идет, - отвечал Риккард. - Бурливый Ручей - мой брат, а Шумливый - твой!
До чего здорово, что у обоих появились имена.
- Знаешь, - сказала Роза, - кажется, будто Бурливый Ручей и Шумливый Ручей - двое наших маленьких детей.
Интересно, куда они держат путь, куда текут, когда исчезают из виду?
- Они выходят в огромный мир, - объяснил Риккард. - Давай пойдем следом за ручьями и посмотрим, куда они текут.
Ты пойдешь вдоль берега Шумливого, а я - вдоль берега Бурливого Ручья, а когда зайдем так далеко, что они перестанут течь, повернем назад!
- Ладно, - согласилась Роза, - только подожди немного, пока я сбегаю домой и захвачу с собой бутерброд.
- Принеси тогда и мне один, - попросил Риккард.
Роза вскоре вернулась с бутербродами.
- До свиданья! - сказала она брату.
- До свиданья, до свиданья! - попрощался с сестрой Риккард.
Вот и отправились они оба - каждый по берегу своего ручья,
Риккард - Бурливого, а Роза - Шумливого.
Но теперь наша сага делится на две истории.
Одна - о Шумливом, а другая - о Бурливом Ручье.
С какого начнем?
Может, с истории о Розе и о Шумливом Ручье?
Роза шла и говорила ручью так:
- Ты - малыш и спишь еще в своей колыбельке… Что станется с тобой в этом мире?
Плыви спокойно и мирно, мой любимый ручей, а когда вырастешь, поведай мне тогда, как сложилась твоя судьба!
Роза все шла и шла, а ручей мирно тек вперед, орошая своими прозрачными водами прибрежные цветы.
А сам между делом пил соки от прибрежных лугов, кормился от корней цветов и мало-помалу становился все шире и шире.
И чем шире, больше и прозрачней он становился, тем нежнее и тише журчали его воды, тем прекрасней звучал шум этих вод и тем пышнее зеленели его берега.
В конце концов Шумливый Ручей впал в ясное, как зеркало, озеро.
Со всех сторон окружали его березы и цветущие рябины, солнце глядело с небес на это спокойное озеро, а белоснежные лебеди уплывали вдаль, озаренные сверкающим блеском вечерней зари.
Тут Роза, всплеснув руками, сказала ручью:
- Как ты счастлив, мой малыш, мой любимый ручей!
На всем своем пути ты нес благословение, и на твоих берегах все зеленело и цвело, а когда путь твой подошел к концу, добрый Бог так несказанно прекрасно дозволил тебе упасть в объятия этого прозрачного озера в пору вечерней зари.
Добрый Боженька, дозволь и мне жить и умереть, как мой малыш-ручей!
И Роза, благодарная и радостная, отправилась обратно и, прежде чем настала ночь, снова вернулась домой.
Однако Риккард а еще дома не было.
Он, верно, скоро вернется», - понадеялась Роза.
Но он в тот вечер не вернулся, не вернулся он и на другой день, не вернулся он и через много-много лет.
Бедный Риккард, - думала Роза, - ведь у него на дорогу был всего один бутерброд!»
Наконец все решили, что Риккард исчез навсегда, и очень опечалились.
Только Бурливый Ручей и Шумливый Ручей отчетливо шумели летними вечерами:
- Подождите немного, подождите, он еще вернется!
Только никто из близких уже в это не верил.
Время шло,
Роза стала взрослой и давно забыла о том, чтобы стирать кукольные платьица в Шумливом Ручье, забыла она и о том, что кивала маленькой девочке в ручье, хотя девочка была некогда ее лучшей подружкой.
В конце концов она почти забыла и оплакивать Риккарда, хотя ей очень его недоставало.
У нее появилось столько других новых мыслей, и они вытеснили память о былом.
Однако же Шумливый и Бурливый Ручей все журчали:
- Он, верно, придет!
Да, подождите немного, он придет!
И вот однажды в саду, где сидела молодая девушка, появился какой-то незнакомый господин с длинной черной бородой и спросил ее, не знает ли она девочку по имени Роза.
Но девочка, о которой спрашивал незнакомый господин, и была как раз сама Роза.
Она не ответила ему ни слова, а выглядела застенчивой и смущенной.
Она не могла понять, что нужно здесь незнакомому господину.
Тот очень огорчился и сказал:
- Никто меня здесь больше не помнит, а Розы, сестры моей, сейчас здесь нет.
Пойду-ка я к Бурливому Ручью и Шумливому Ручью и спрошу у них, не знают ли они, где моя сестра Роза!
И тут Роза, верно, сразу же разглядела, что незнакомец-то и есть ее брат Риккард, которого ей так не хватало.
Еще немного - и она бросилась бы в его объятия и воскликнула:
Не печалься,
Риккард, я и есть Роза, здесь я, твоя родная сестра, и отныне мы никогда не расстанемся!»
Но она сдержалась и сказала только:
- Пойдем к ручьям!
Вот они и пошли, а ручьи разделял лишь узкий вал, поросший самой зеленой в мире травой.
- Да, узнаю мой Бурливый Ручей, - произнес путник. - Незнакомая девушка, хочешь послушать историю моего ручья?
- Да, расскажи мне ее, - попросила Роза.
И Риккард начал свою повесть:
- Я был совсем маленьким, когда ушел от своей сестры из своего родного дома - хотел поглядеть, что станется с ручьем, когда он вырастет и будет совсем большим.
Ведь Бурливый Ручей с самого начала был напористым и диким, словно сорванец-мальчишка, и не терпел никаких препятствий.
Когда на пути ему встречался какой-нибудь камень, видно было, как он вскипал пеной от гнева и сметал с дороги этот камень.
А когда на пути Бурливого Ручья появлялась скала, то оба они вступали в единоборство, и частенько случалось так, что победу за власть одерживала скала.
Но чем дальше бежал Бурливый Ручей, тем шире он становился; мелкие ручьи и ручейки сливали в него свои воды, и вот он стал рекой!
Я постоянно сопровождал Бурливый Ручей в его течении и, когда чувствовал голод, просил в домиках у берега реки накормить меня, а когда хотел пить, пил воду из реки.
Когда же мне хотелось спать, я спал на берегу в мягкой траве.
Но Бурливый Ручей становился все больше и все неистовей.
Теперь он уже не обегал скалы, он переливался через них потоком, словно бурный водопад, а потом отдыхал в спокойных водах, готовясь к новым битвам.
У берегов его стояли мельницы, и он проворно работал, вращая их колеса, он молол муку для многих городов.
На его берегах строились лесопильни;
Бурливый Ручей день и ночь пилил тесины и толстые доски.
Огромные плоты бревен качались на спине Бурливого Ручья, лодки быстро уплывали из его бурных вод.
Он все рос и рос, и наконец превратился в огромный поток, да, в один из самых огромных в мире.
Годами и месяцами следовал я по его берегу и видел, как могучие речные потоки и реки одна за другой вливали в него свои воды.
Благодаря этому,
Бурливый Ручей постоянно становился все более сильным и мощным.
Я видел, как он несет на своей спине уже большие суда и течет через богатые города, где живут тысячи людей, которые спрашивали меня:
- Видел ли ты когда-нибудь столь могучую реку?
- Нет, - отвечал я, - но я видел этот ручей, когда он был еще малым ребенком; я строил запруды в роднике его детства, забрасывая ручей мелкими камешками, а первым кораблем, что он нес на глади своих вод, была моя лодочка, сделанная из горохового стручка.
Чем сильнее становился Бурливый Ручей, тем полезнее, но также и гораздо опаснее был он для людей.
Они строили непомерно большие плотины у его берегов, желая укротить нрав ручья, а он жаждал бурлить в собственном русле.
Однажды по весне жарко палило солнце, и снежные сугробы таяли в горах, и воды буйными ручьями стекали вниз в реку.
Бурливый Ручей же стал высокомерен и дик.
Я видел, как он вздувается, и набрасывается на плотины, и ломает их, и на много миль вокруг затопляет плодородные и густонаселенные страны.
Но вот ему встретилась гора, преградившая его путь, и что же сделал Бурливый Ручей?
Он собрал все свои воды в огромное озеро у подножья горы и вступил с ней в единоборство, но гора не отступила, с места не сдвинулась.
Озеро поднималось все выше и выше и наконец, достигнув вершины горы, начало переливаться через нее да струиться, став величайшим и великолепнейшим водопадом, который когда-либо довелось кому-либо видеть.
Не обошлось тут и без грохота и пены, без тумана всех цветов радуги.
И наконец Бурливый Ручей, низвергаясь с высоты более сотни альнов, ринулся вниз, чтобы отыскать вдали свою цель, великое море мира.
Но туда вел еще долгий путь, и вот, устав от собственного величия,
Бурливый Ручей разделился на множество речных рукавов, мелководных и медлительно-вялых, что потекли по заболоченным землям.
Бурливый Ручей состарился, он слишком напряженно и быстро жил и потому на старости лет сильно одряхлел.
Люди снова обрели власть над его раздробленным на речные рукава руслом и своевольно, где им вздумается, строили то тут, то там запруды.
И когда наконец настало ему время окончательно исчезнуть в море,
Бурливый Ручей, молчаливый и усталый, прокрался, разбившись на множество мелких ручейков, в вековечную бездонную бездну смерти.
Но я сказал самому себе:
О ты, добрый Боже, следуя за Бурливым Ручьем, я созерцал картину человеческой жизни в ее величии, в ее красоте, в ее пользе, в ее высокомерии и в ее конечном одряхлении.
А я знаю, что ни одна властная сила, ни одно величие на земле - не вечны, великое же море мира уготовано нам всем.
Поэтому помоги нам отыскать наше величие, нашу силу, нашу вечную цель в Тебе одном, наш Господь и Бог.
А для этого надо укротить наш гордый дух, смирить его и стать добрыми благословенными детьми Твоего царства небесного и царства Твоего на земле!»
- Ныне, - подытожил Риккард, - настал конец истории о Бурливом Ручье.
Я вернулся назад более умудренным, нежели когда ушел из дома, но сестры моей Розы мне не найти, и я со всей своей мудростью - одинок в этом мире.
- Нет,
Риккард, - ответила Роза, - ты не одинок, ибо руки твоей родной сестры обнимают твою шею, губы твоей сестры целуют твои губы, а горячие ее слезы смешиваются с твоими слезами.
Здесь на лугу меж Бурливым Ручьем и Шумливым Ручьем на валу построим мы домик и постоянно будем видеть их обоих и вспоминать их разные судьбы!
Ты хочешь этого,
Риккард?
Скажи, если хочешь!
- Да, - согласился Риккард, целуя щеки и руки Розы.
И они построили домик на валу меж Бурливым Ручьем и Шумливым Ручьем и всегда вспоминали добрые намерения Бога - развернуть картины природы пред взором человеческим.
Постепенно Роза и Риккард состарились, однако же ручьи оставались вечно молодыми; ручьи все время были теми же малыми детьми, в ясном зеркале одного из них Роза некогда кивала дочери Водяного, а Риккард пускал по течению другого свои кораблики из гороховых стручков.
Шумливый Ручей так же тихо шумел летними вечерами.
Бурливый Ручей так же необузданно бурлил средь камней и песка.
И никому из них не ведома была их будущая судьба, но Роза и Риккард, верно, знали ее, и отсюда черпали они свою мудрость до самого конца своей жизни
