Проходят годы длинной полосою,
Однообразной цепью
Забот, и нужд, и тягостных вопросов;
От них желаний жажда замирает,
И гуще кровь становится, и сердце,
Больное сердце, привыкает к боли;
Грубеет сердце: многое, что
В нем чуткое страданье пробуждало,
Теперь проходит мимо незаметно;
И то, что грудь давило прежде
И что стряхнуть она приподнималась,
Теперь легло на дно тяжелым камнем;
И то, что было ропотом надежды,
Нетерпеливым ропотом, то
Одною злобой гордой и суровой,
Одним лишь мятежом упорным, грустным,
Одной борьбой без мысли о победе;
И злобный ум безжалостно
Над прежними, над светлыми мечтами,
Зане вполне, глубоко понимает,
Как были те мечты
С течением вещей обыкновенным.
Но между тем с одним лишь не могу
Как с истиной разумной примириться,
Тем примиреньем ненависти вечной,
В груди замкнутой ненависти...—
Потеря без надежды, без возврата,
Потеря, от которой стон
Из сердца вырывается и
Объемлет тело,— судорожный трепет!..
Есть призрак...
В ночь бессонную ль, во сне
Мучительно-тревожном он предстанет,
Он — будто свет зловещей, но
Кометы - сердце тягостно
И между тем влечет неотразимо,
Как будто есть меж ним и этим
Неведомая связь, как будто
Возможно им когда соединенье.
Еще вчера явился мне тот призрак,
Страдающий, болезненный...
Его
Не назову по имени;
Мгновения, когда зову я
Любимым именем все муки жизни,
Всю жизнь...
Готов поверить я, что демон,
Мой демон внутренний, то имя
И образ тот...
Его вчера я видел...
Она была бледна, желта, печальна,
И на ланитах впалых
Румянцем жарким разыгралась;
Сияли блеском ярким, но холодным,
Безжизненным и неподвижным блеском...
Она была страшна... была
О, вы ли это?»,— я сказал ей.
Ее уста зашевелились,
Я не слыхал,— то было лишь
Без звука, то не жизнь была, то
Иной и внешней силе подчиненье
Не жизнь, но смерть, подъятая из
Могущественной волей чуждой силы.
Мне было бесконечно грустно...
Из груди вырвались,— то были
Проклятья и хулы безумно-страшной,
Хулы на жизнь...
Хотел я смерти
Свое дыханье передать, и
Слились мои уста с ее устами...
И мне казалось, что мое
Ее насквозь проникло,— очи в
У нас гляделись, зажигались
Ее глаза, я видел... Смертный
Я чувствовал... И целый день
Терзался я, и тягостный
Запал мне в душу: для чего
Сопутник мой, неотразимый призрак?
Иль для чего в душе он
Не иначе...
Иль для чего люблю
Не светлое, воздушное виденье,
Но тот больной, печальный, бледный призрак.
