Жила на свете сирота.
По-другому и не скажешь, кроме отца не было у нее больше никого на свете, да только без материнской ласки так и с хорошим отцом дитя все равно сиротина!
Была она девушка добрая и собой хороша, словно цветок, и усердна, как пчелка, и домовита и тиха, как мышка, а на работу, как лев.
Хлопочет, тянет из последних сил немудря щее хозяйство.
Говорит ей однажды отец:
- Ох, доченька, не могу глядеть, как ты на работе изводишься.
Надо мне жениться.
Вдвоем хозяйничать легче будет.
Не хотела дочь отцу перечить, радовалась, что будет у нее мать.
Женился отец.
В жены взял вдовицу с дочкой, его дочери ровеснице, да не такой пригожей.
Но только мать своей-то дочери всегда мать.
Со своей пылинки сдувает, перед людьми нахваливает, а к сироте - мачеха, мачеха и есть.
Узнала теперь бедная сиротка, что такое работа!
По дому да по хозяйству надрывается, да еще мачехе с дочкой прислуживает.
Ни днем, ни ночью, ни посреди недели, ни в воскресенье ей передохнуть не дают.
За стол с собой не сажают.
Все пинком да тычком, слова доброго не скажут, кинут за печь объедки, тем и сыта.
Но девушка не жалуется, всегда-то она приветлива и мила, и в рваном тряпье все равно во сто крат красивей, чем мачехина страхолюдина.
Собрался однажды отец на ярмарку.
Мачеха ему и говорит:
- Купи мне то-то и то-то.
А дочушке моей башмачки да юбку шелковую, еще лент купи да пряников медовых! - Да еще всякого наговорила!
Старик ее наказы выслушал, глянул за печку и у своей оборванной дочери спрашивает:
- Говори и ты, чего тебе привезти?
Сирота ему потихоньку шепчет:
- Ах, батюшка, дорогой.
Обо что споткнетесь, то и привезите!
Уехал старик на ярмарку.
Все купил, что мачеха велела, только для своей родной дочки ничего не нашел.
Идет домой, раздумывает, не забыл ли чего.
Шел-шел вниз по тропочке через лесок, и вдруг споткнулся о кривую орешину, с нее три орешка желтые, как воск, и свалились!
- Ага, - решил он, - будет теперь гостинчик для моей дочки!
Вернулся домой, раздал подарки.
Никто так гостинцам не обрадовался, как бедная сиротка.
Спрятала орешки в карман, будто драгоценные жемчуга, и снова за работу принялась.
В воскресенье утром сирота все дела переделала, села на порог, стала в церковь собираться.
А мачеха кричит:
- Ах ты, такая-сякая!
На кого мы дом бросим!
У тебя что дел больше нету!
Выскочила во двор и меру гороха, перемешанного с чечевицей, тащит:
- Перебери, пока мы из церкви вернемся!
Все ушли, а бедная девушка сидит горох от чечевицы отбирает, а сама горько плачет:
- Матушка, матушка, зачем ты меня с собой не взяла.
Было бы мне лучше, бедной сироте!
Плакала-плакала, а тут три орешка в кармане хрустнули!
Достала, положила перед собой, глядит и радуется.
Хорошо хоть батюшка добрый!
Взялась опять за горох.
Вдруг слышит кто-то в окошко стучится.
Поглядела - а это три белых голубка в дом стучатся-просятся.
Голубки, голубки!
В дом хотят!
Наверно, порадовать меня горемычную!'
Впустила их, а голуби спрашивают:
- Что ты, милая девушка, делаешь?
- Видите, - отвечает она, - у всех праздник, а мне работать надо!
- Не горюй, - проворковал один голубок, - оставь все, как есть!
Берет орешек, клювом его раскрывает и достает платье шелковое, как снег белое.
- Надевай поскорей и ступай в церковь!
Мы здесь все сами сделаем.
Но только священник скажет:
Аминь - не жди, спеши домой переодеваться'.
Обрадовалась девушка, нарядилась в красивое платье, как лилия, и пошла.
Входит в церковь, на свободную скамью садится.
Все на нее глядят, а королевич тот и вовсе глаз не сводит.
Так ему красавица приглянулась, что все сидел бы в церкви до вечера да на нее смотрел.
Но красавица голову опустила, ни на кого глаз не подымает.
Услыхала:
Аминь', поднялась а поспешила домой!
Дома сняла с себя белое платье, сложила в ореховую скорлупку, а орешек спрятала.
Тут и мачеха с дочкой являются, видят горох - отдельно и чечевица - отдельно.
Не к чему придраться.
Стала мачеха рассказывать и сиротку поддразнивать:
- Вот кабы ты, замарашка, в церкви была, уж такую красавицу б повидала!
Да тебе, замарашке, только за печкой сидеть!
- А я ее видала, когда она мимо шла.
- Это как же так?
- А я на колодец влезла, на самый журавль, когда по воду ходила.
- На самый журавль?
Да как ты смеешь на улицу глядеть?
Слышишь, старик, эта негодница только и знает, что бездельничать! - рассвирепела мачеха.
И хоть день был воскресный, пришлось старику снять журавля с колодца, лишь бы в доме было тихо.
А королевич у всех спрашивает, что за девушка, откуда такая?
- А она в тот дом вошла, где колодец с высоким журавлем! - отвечают люди.
Королевич своим слугам приказывает все дома обойти, колодец с журавлем искать; ходили слуги ходили, да как найти, коли его нету?
Снова воскресенье подходит.
Сирота в рваном платье за печкой сидит, в церковь собирается.
А мачеха свою дочку перед зеркалом охорашивает, на падчерицу как накинется:
- Дома что ли дел не хватает? - кричит. - Никуда не пущу!
Побежала в чулан, меру проса, с маком перемешанного тащит:
- Вот, - говорит, - перебирай, коли к нашему приходу не переберешь, я тебе покажу!
Сидит падчерица, печалится, свою горькую судьбину оплакивает.
Вдруг стучатся в оконце три голубка:
- Не плачь, милая девушка, впусти нас, мы все сделаем.
Дай-ка нам из тех трех орешков один! - говорят.
Дала им девушка орешек, голубок клюнул, серебряное платье вытаскивает:
- Гляди, какое платье!
Надевай и ступай в церковь!
Но как услышишь
Аминь - спеши домой.
Не бойся, все хорошо будет!'
Переоделась девушка, стала как звездочка, в церковь спешит, ног под собой от радости не чует.
Пришла, на то же место села, по сторонам не оглядывается.
А королевич с нее глаз не сводит и сердце у него сладко-сладко ноет.
Как услыхала наша красавица:
Аминь', поднялась и тихонько выскользнула из церкви.
Только домой вернулась, только платье сняла, а мачеха с дочкой уж тут как тут.
Глядит мачеха, головой качает, ведь целая мерка мака с просом перебраны!
И злость-то берет и сказать нечего.
Да все-таки не утерпела, злая баба, давай язвить:
- Была бы и ты с нами в церкви, замарашка несчастная, повидала б красавицу!
Да ведь тебе, запечнице, и место за печкой!
- А я ее видала, когда она мимо нас проходила, я на сливу лазила, хотела вам к обеду слив нарвать! - отвечает падчерица.
Мачехе только того и надо, взяла бедняжку в работу:
- Ах ты, негодница, - кричит она, - ты и в воскресенье по деревьям лазаешь, платье рвешь да на людей пялишься!
Ну, погоди! - Эй, старик, ступай руби сливу, чтоб твоя сова на ней больше не торчала!
Пошел старик, хоть день был воскресный, срубил дерево от греха подальше.
Королевич опять повсюду красавицу ищет.
А ему говорят, что она в тот дом пошла, где у ворот слива растет.
Приказал королевич сливу искать.
Искали слуги, искали, не нашли, отец ведь дерево то - срубил.
Опечалился королевич, призадумался:
Ну, погоди, - решил, - я тебя все равно разыщу!'
Третье воскресенье подходит.
Переделала сирота всю работу, волосы причесала, уложила красиво, пошла к мачехе.
А та свою дочку перед зеркалом наряжает.
Стала падчерица мачеху просить, чтоб хоть разок ее в церковь пустила.
- Ах ты, грязнуха!
Хочешь, чтоб из-за тебя, оборванки, нас на смех подняли?
Никуда не пойдешь, дома сиди!
Бежит злая баба в чулан, меру муки с пеплом пополам тащит.
- Берись за дело!
Да к нашему приходу, чтоб все перебрала!
Подхватились они с дочерью под ручки и пошли, а бедная сирота дома осталась.
Сидит муку от пепла отделяет, а сама плачет-приговаривает:
- Ах, матушка, матушка!
Не мил мне белый свет, разве я с такой работой управлюсь?
Слышит: тук-тук - это три голубка в окно стучатся:
- Не плачь красавица, не плачь!
Мы тебе поможем, впусти нас в дом.
Отворила девушка окно, впустила голубков.
Один голубок орешек спрашивает.
Клюнул, золотое платье достал.
- Вот тебе платье.
Надевай поскорей и ступай в церковь!
Как услышишь
Аминь - не жди, пока другие выходить станут, домой беги!'
Идет она в церковь, словно солнышко красное пригожа, на свое место садится, службу слушает и не замечает, что все на нее глядят, а королевич ей улыбается.
Кончилась служба, прозвучало:
Аминь - девушка поднялась, хочет домой идти!'
Но что это?
Стоит, с места сдвинуться не может, а того не видит, что королевич приказал под ее лавкой смолу разлить.
Она и так и эдак, старается ноги от смолы оторвать, наконец кое-как высвободилась и домой помчалась.
А что один туфелек к смоле прилип - того не заметила.
Только успела переодеться, а мачеха уже во дворе.
Некогда девушке золотое платье в скорлупу убирать, за дверь кинула.
Мачеха - шасть в комнату!
Видит - мука в мешок собрана, пепел в сторонке лежит - от злости слова сказать не может.
А потом не утерпела, давай падчерицу донимать:
Эй, - говорит, - лентяйка, вот бы тебе в церкви побывать!
Ох и хороша же там девица сидела!
А ты, замарашка, за печью торчишь!
- Да ведь я ее видала, - отвечает падчерица, - когда она возле нашего дома шла, я на крышу забралась, на самую трубу и вдоволь на красавицу нагляделась.
Мачеха только того и ждала, накинулась на нее, как ведьма:
- Ах ты, бездельница, ах негодница!
Я тебе покажу, как на трубу лазить!
Убирайся под корыто.
Теперь ты у меня без обеда насидишься, грязнуха несчастная!
Эй, старик, немедля трубу скинь, не то ...
Полез бедный старик на крышу, скинул трубу с крыши.
А тут королевские слуги явились, красавицу ищут: мол, сказывают, что она в тот дом вбежала, где на крыше высокая труба стоит.
Глянули, а трубы-то никакой и нету!
И пошли они прочь не солоно хлебавши.
Но у королевича залог остался - золотая туфелька.
Послал слуг, приказал из дома в дом ходить, где девицы есть, туфельку примерять, которой из них в пору придется, ту немедля к нему вести.
Ходят королевские слуги из дома в дом, всем туфельку примеряют, но туфелька никому не годится.
Увидала мачеха, что к ним идут, давай дочке ногу ужимать да уминать, а нога как была большущая, так и осталась.
Слуги в дом вошли, начали мачехиной дочке туфельку примерять, а она ей и на нос не лезет!
- Нет, этой не годится, - говорит, - а другой девушки у вас нету?
А мачеха в ответ: - Что вы, что вы, никого у нас больше нет!
Слуги совсем было со двора пошли, но тут из чердачного окна петух как закричит:
- Кукареку, не спешите, кукареку, погодите!
Под корытом поглядите!
- Что такое? - остановились слуги. - Кого это надо под корытом глядеть?
- Да, что вы!
Этот петух всегда так кричит, - стала их отговаривать мачеха.
Но слуги ее не слушают, на чердак бегут.
Видят два корыта стоят, а под ними вся в слезах, красавица сидит.
Примерили ей туфельку, а она - как влитая!
Спустились слуги вниз, глянули за дверь а там золотое платье брошено!
Поняли слуги, наконец-то нашли, кого искали.
Мачеха увидала, что падчерицу в карету сажают - от злости лопнула, тут ей и конец пришел.
Королевич сразу девушку узнал.
- Это, - говорит, - ты, моя милая, три раза в церкви была?
- Я, - стыдливо ответила девушка, и покраснела, словно маков цвет.
- Где ж ты такие красивые платья взяла?
Она ему все по порядку рассказала и про трех голубков не забыла.
Надела на себя нарядное платье, еще краше стала.
А через неделю вышла замуж за короля.
И стала бедная сиротка королевой.
