Я не могу смотреть с улыбкою презренья
На этот грешный мир, мир будничных забот, —
Я сам его дитя. Как в небе звездочет,
Ищу я на земле святого откровенья, —
И тайна бытия мучительно гнетет
Колеблющийся ум. Смущенною душою
Я чую истину, стараюсь уловить
Неведомой рукой запутанную нить, —
Но светоч то блеснет, то гаснет предо мною…
Зачем проходим мы ареною земною?
К чему шумливою толпой
Напрасно длим жестокий бой?.
И верить я хочу, что вековечный разум
Вселенной сходство дал с блистательным алмазом.
Явления на нем, как грани без числа,
В смешении добра и трепетного зла
Сливаются в одно прозрачное сиянье.
Алмазу нужен свет, — и чистое сознанье
Влечет мою мечту к престолу божества…
И, мнится, самый грех и самое страданье —
Всего лишь грани вещества.
1890
