Александру Назаренко
и экипажу теплохода «Шота Руставели»
Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты —
И хрипят табуны, стервенея, внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.
И команды короткие, злые
Быстрый ветер уносит во тьму:
«Кранцы за борт!», «Отдать носовые!»
И — «Буксир, подработать корму!»
Капитан, чуть улыбаясь, —
Все, мол, верно — молодцы, —
От земли освобождаясь,
Приказал рубить концы.
Только снова назад обращаются взоры —
Цепко держит земля, все и так и не так:
Почему слишком долго не сходятся створы,
Почему слишком часто мигает маяк?!
Все в порядке, конец всем вопросам.
Кроме вахтенных, все — отдыхать!
Но пустуют каюты — матросам
К той свободе еще привыкать.
Капитан, чуть улыбаясь,
Молвил только: «Молодцы!»
От земли освобождаясь,
Нелегко рубить концы.
Переход — двадцать дней, — рассыхаются шлюпки,
Нынче утром последний отстал альбатрос…
Хоть бы — шторм! Или лучше — чтоб в радиорубке
Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.
Так и есть: трое — месяц в корыте,
Яхту вдребезги кит разобрал…
Так за что вы нас благодарите —
Вам спасибо за этот аврал!
Капитан, чуть улыбаясь,
Бросил только: «Молодцы!» —
Тем, кто, с жизнью расставаясь,
Не хотел рубить концы.
И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,
И еще черта в ступе и бог знает что,
И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун —
Все, куда я ногой не ступал, но зато —
Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите запись мою, —
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою.
Скажет мастер, улыбаясь,
Мне и песне: «Молодцы!»
Так, на суше оставаясь,
Я везде креплю концы.
И опять продвигается, словно на ринге,
По воде осторожная тень корабля.
В напряженье матросы, ослаблены шпринги…
Руль полборта налево — и в прошлом земля!
1971
