Вот был-жил купец, ну, он был, конечно, богатый, и ему все было охота на одной реке построить завод, а детей у него не было никого.
И чтобы этот завод работал водой, а не как-нибудь.
И вот однажды он говорит жене:
- Ну, жена, ты оставайся дома, смотри за торговлей, а я хоть год прохожу, а найду мастера для этого завода.
И вот так он распростился и ушел.
Прошло месяц, и два, и три, а она осталась в положении; он, конечно, не знал.
И вдруг встречается ему навстречу в хорошем обряде человек высокого роста:
- Здравствуй, товарищ купец.
- - Здравствуй, здравствуй, добрый молодец.
- Куда отправился?
- А куда?
Не нужно было - не пошел бы; да вот уж четвертый месяц иду, да никак не могу найти, что нужно.
Вот нужно работать завод на одной реке, а мастера не могу сыскать.
Заговорил человек высокого роста:
- Найми меня, купец, мастером, я те сработаю, только не раньше, чем через три года; это не шутка - завод на реке.
И я с тебя недорого возьму.
- Ну, так скажи, сколько ты с меня возьмешь за завод,
За работу?
- А сколько с тебя взять?
Да я вот с тебя немного возьму: вот дай мне незнаемое дома, вот только и возьму.
А я тебе сработаю завод; только срок три года.
Купец подумал, подумал:
Что у меня незнаемое дома?
Жена у меня осталась, детей сроду не бывало, скот я знаю, торговлю знаю, а только четыре месяца дома не бывал, что там такое? - я не знаю.
Ничего нет, а если он без денег сработает, так это, пожалуй, дешево'.
Подумал, подумал и говорит:
- Ну, давай, работай завод сроком на три года.
И вот стали они писать договор.
Вот они сделали договор, купец подписался, мастер подписался и говорит:
- Ну, иди теперь домой, а я к тебе через месяц приду.
И купец ушел.
Вот приходит он домой, жена выходит, встречает и несет на руках мальчика и девушку.
Он сразу и подумал:
Эх, я какой, думал - дешево, а теперь жалко.
Ну, ничего уж не сделаешь'.
И ничего он, конечно, не сказал.
Не прошло много времени, как приходит мастер.
Этот мастер был сам чорт.
И вот он работает целый год.
Уж ребята стали большие, бегают.
И так растут быстро, что не по дням, а по часам.
На втором году уж парень забегал на улице и стал играть с ребятами.
И его звали Ванюшей.
И он сделал такой самострельчик шутовой и все ходил стреляв.
И раз запустил бабушке в окно стрелочку и разбил окно старушке.
Эта старушка выбежала и закричала:
- Эх, ты, выкормок отцов, посулёнок ты мастера!
Отец тебя мастеру посулил, который завод работает, скоро тебя мастер увезет отсюда с сестрой; не будешь ты у меня окна бить!
А эта старушка знала колдовать.
Ну, вот он приходит домой, конечно, заплакал и говорит отцу, матери:
- Ну, как ты меня, отец, посулил мастеру, и он нас отсюда увезет со сестрой.
- Брось ты,
Ванюша, - говорит, - что там тебе старуха наговорила, это потому что ты разбил окно у нее.
А мать ничего не знает; а сестра была совсем маленькая, звали ее Марья.
Так убедил парнишка, парень опять по-старому стал играть.
Вот парень забыл про все про это и как-то раз опять стрелил старухе в окно.
Опять старуха ему и говорит:
- Такой ты сякой, отцовский посулёнок, отец посулил тебя мастеру, - скоро уйдешь ты отсюда, не будешь у меня окна бить!
Он опять пошел со слезами к отцу.
- Слушай, отец, скажи мне, ты посулил меня мастеру, уж скажи мне, бабушка не зря говорит.
- Да брось ты,
Ванюша, опять тебе бабушка наговорила.
- Ну, коли так, так дай мне денег, надо пойти бабушке заплатить.
А сам думает:
Не говорит он мне, а надо пойти к бабушке узнать, недаром это все'.
Вот отец дал ему денег, он и пошел к бабушке, а мать слыхала все это, плачет, а уж что ей делать.
И вот он пошел к старухе, а это уж было на третьем году, месяца уж выходить стали, скоро завод готовой.
- Вот, бабушка, прости меня, что я окна разбил, уж по глупости, а я спомнил, что тебе надо деньги заплатить, и принес.
А ты мне скажи, как отец меня мастеру посулил.
- Хочу я правду узнать, а отец стоит, не сказывает.
- Так, дитятко, осулил вас отец мастеру обоих со сестрой.
Хорошо, что пришел ко мне, так я уж научу, как убежать вам отсюда.
Пока еще есть месяц времени, а тогда уж не убежать будет.
Потом она и говорит:
- Вот,
Иванушко, я тебе даю плоточку, кремешок и жилеточку и расскажу, как действовать.
Вот иди к отцу, к матери, да вели пекчи подорожничков.
Вот как напекут подорожничков, вы и уходите.
Он станет вас нагонять, ты брось плоточку и скажи:
Станьте, лесы темные, от земли и до неба, от востока и до запада, чтобы этому злодею не пройти, не проехать'.
Станет лес дремучий.
Вот как опять станет нагонять вас, брось кремешок и скажи, что 'станьте, горы темные, от земли до неба, от востока до запада'.
Вы станете за горами, и он опять будет вас достигать, а в эту пору вы придете к речке.
И скинь эту жилеточку со себя, махни по ветру, и образуется лодочка.
И вы переедете речку, а там стоит домичек, и там живет старичок.
Вот у этого старичка вы и будете жить.
А через эту речку он не попадет, не только не попадет, а не смеет он перейти.
Бабушка это все рассказала, и он пошел к отцу.
Приходит к отцу и к матери и говорит:
- Ну, отец, коли ты отдал нас мастеру, то пеките подорожнички, надо нам отсюда уходить.
Вот мать плачет, говорит:
- Куда вы пойдете, как вы еще маленькие?
- Что делать, такая судьба.
И отец плачет, говорит:
- Да я не знал, да то, да сё; чорт с ним и с заводом, да и с мастером!
Ну, делать-то нечего.
К утру они спекли им подорожничков, ребята встали, поели, попили, взяли по котомочке и отправились.
Мастер дорабатывает завод, конечно, и не знает этого дела.
Они идут, идут все путем-дорогой, все вперед попадают.
Еще малые, где посидят да поотдохнут, а все вперед попадают.
А уж мастер узнал это дело, что ушли ребята.
- Ну, ладно, все равно мои будут.
И вот он спешит, дорабатывает; дорабатывает и говорит купцу:
- - Ну, готов завод; где ребята?
- Да, ребята ушли, чтобы тебе наготове, а нам на них и не смотреть.
- Ну, ладно.
И пустился их догонять.
Бежит, бежит; вот уж и увидал их и закричал:
- Дожидайте, дети, вместе пойдем!
Вот Ванюша услышал и бросил плоточку.
- Станьте, лесы темные, от земли и до неба, от востока до запада, чтобы этому злодею не пройти, не проехать!
Вот он прибежал к этим лесам.
Ну, что делать?
Лесы стали.
Стал грызть, ломать, и прогрызься, а в эту пору ребята далёко ушли.
И вот опять догонил и закричал:
- Эх, ты,
Ванюшка, какой, научился колдовать.
Погоди у меня.
А ты,
Маша, погоди.
Коли остановишься, я тебя возьму, а его убью.
Ванюша ничего не говорит, бросил кремешок и сказал:
- Встаньте, горы темные, от земли до неба, от востока до запада, чтобы этому злодею не пройти, не проехать!
Вот, что ему делать?
Побежал опять в эти леса, стал бить да ломать дубьё, чтобы горы прогрызть.
Вот пока бегал туда да обратно, ребята далёко ушли.
И приходят ребята, видят такой бурливый поток, дак только гром стоит.
Ванюша скидывает жилеточку со себя, махнул. и поток сразу стих, образовалась лодочка.
Вот они переехали через, он опять махнул, и порог опять зашумел.
И видит, что за порогом там стоит, но голосу никакого не слышно.
Вот они пошли вперед.
Шли, шли, шли и видят, что стоит дом.
И зашли они в этот дом, и в доме никого нет - пустой.
А на столе еды много, есть, что поесть.
И есть не смеют, хотя есть хотят.
Потом уж Ванюша заговорил:
- Ну, сестрица, возьмем немного, как уж есть очень хочется, а потом захоронимся где-нибудь.
Однако мне бабушка сказала, что живет дедушко один; уж он с нами ничего не сделает.
Они немножко поели да взяли в печь и схоронились.
Спят - не спят, а сидят и думают:
Что нам теперь будет?' Вдруг слышат - идут.
Впереди бегут кобели, а сзади старик.
И пришел, пихается в дверь и садится на лавку.
И эти кобели взглянули в избу, туда, на печь и узнали, что есть люди, начали лаять.
А старик заговорил:
- Цыц, кобели, если есть там кто, так выйдут.
Да, вот старик и заговорил:
- Слушайте, кто есть, выходите, если стары старички - то пусть моима братьями, если старые старушки - то пусть мне сестрами, если молоды молодцы - пусть сыновьями будут, а если молоды девушки - то дочерьми будут.
Выходите, а то плохо дело, как кобели достанут!
Ну, что делать?
Они и вышли.
- Эх, вы какие малые деточки.
Ну, откуда вы?
Они, конечно, все ему обсказали.
- Ну, вот и хорошо: живите у меня с богом, никто вас не найдет здесь, а сейчас садитесь есть.
Они, конечно, с радостью сели за стол и начали есть.
Потом дедушко и говорит:
- Вот,
Иванушко, живи у меня здесь веки.
Тебе отсюда не попасть никуда; и ты, дочка, живи как сестра ему.
Готовь нам обед или что там по хозяйству, а мы уж с ним будем свое дело делать.
А вот живите здесь, пока я жив.
Я,
Иванушко, тридцать лет хожу, себе могилу копаю, все выкопать не могу, со своима кобелями.
И вот слушайте, кобели, когда я если умру скоро, то во всем слушайтесь Ивана.
Служите и помогайте ему, как и мне служили.
Сейчас вскочил один кобель к дедушку на шею, а другой к Ивану, и говорит:
- Будем во всем помогать и слушаться Ивана-купеческого сына.
И теперь он говорит еще:
- Вот,
Иванушко, я завтра опять пойду в лес, а ты пойди погуляй хошь с ружьем, хошь как, только не уходи далёко от дому, а то сестре будет скучно.
А если солнце на запад придет, и кобели прибежат одни, значит, уж не будет больше меня, я буду мертвый.
И так переспали они ночь, дедушко пошел в восемь часов, а Иванушко пошел прохаживаться, так часов в десять.
Сестра осталась, конечно, по дому, так кое-чего прибирать.
И вот он так немного проходил и приходит обратно домой.
Стали дожидать дедушка; уж чаек попили - дедушка все нет и нет.
Уж солнце на западе, и кобелей нет.
Они соскучились.
И вдруг смотрит Иванушко, бежат кобели одни, а дедушка нет.
Он и подумал:
Вот и помер, нет у меня больше дедушка'.
Вот прибежали кобели и бросились к Ивану на шею.
- Ну, ладно, ребята, что же делать, будем жить без дедушка, только помогайте мне во всем.
Так и начали они жить одни, только кобели с нима.
Куда Иван, туда и кобели с ним, ни шагу не оставались.
Вот он, конечно, походит в лес, берет ружье, и кобели идут за ним, а сестра все остается дома.
И так он все каждый день ходил охотиться.
Птицы им хватало.
Он все дичь носил, и так они жили.
И раз опять ушел в лес.
Сестре что вздумалось?
- Схожу я, пойду на речку, стоит ли этот чертенок там?
Собралась и пошла.
Приходит к речке и смотрит, там чертенок за речкой кричит:
- Эх,
Маша, перевези меня, мы с тобой будем жить, а брата погубим.
Тебе с братом не жить все равно, а мы с тобой будем жить.
- Так как же я тебя перевезу, такая бурливая река, мне тебя не перевезти будет.
- Перевезешь.
Возьми у брата там жилеточку, есть в спальной; махни жилеточкой, образуется лодочка, и в этой лодочке ты меня и перевезешь.
И она подумала:
А что мне-ка, с братом жить не будешь.
Надо мне кого достать'.
Пошла в спальну, достала эту жилеточку и пошла к речке.
Приходит к речке, махнет этой жилеточкой.
Речка стихла, и образовалась лодочка.
Вот перевезла она этого чертенка, жилеточку положила на старое место.
А он ей говорит:
- Ну,
Маша, мы с тобой будем жить вместе, а брата убьем.
Придет он, мы и убьем.
Да, и вот, конечно, на вечер дело пошло.
Идет Ванюша с кобелями.
Чертенок взглянул в окно.
- Ох, - говорит, - дедовы кобели идут, разорвут меня вместе.
Я думал, дед умер, так и кобели вместе, а так они меня разорвут.
Оберни меня булавочкой, да сунь в косу, иначе не спастись мне.
Ну, сейчас он обернулся булавкой, сунула она его в косу и притворилась больной.
А эти кобели как прибежали, так бросились в избу, поднялся лай такой, шум, что дух нечистый, готовы эту сестру прямо разорвать.
Вот она, конечно, притворилась,
Заплакала, говорит:
- Братец, уйми кобелей, я незамогла, не могу унять кобелей.
- Цыц, кобели!
Вот он ничего про это не знает, сел за стол, поел, потом повалился спать.
А сестра ушла в спальну спать.
А чорт ей и говорит:
- Слушай, ты притворись больной.
А здесь ходит такой медведь волшебный, он никого не пропускает, всех людей ест.
Ты скажи:
Братец, принеси-ко мне от этого медведя шерсти'.
Он пойдет, тот его и разорвет.
Так мы от него и избавимся, и от кобелей его, и от самого.
И вот она утром встает, пришла к брату и говорит:
- Слушай, братец, сходи в лес, я во сне видела, там есть медведь, достань ты от него шерсти, я попарю ее в молоке, так и поправлюсь.
- Ну, ладно, сестра.
Берет кобелей и пошел в лес.
Идет, конечно, в лес, приходит в чащу.
Смотрит - медведь навстречу.
Кобели залаяли, берет ружье и хочет в него стрелить.
А медведь говорит:
- На что ты хочешь,
Иван-купеческий сын, меня стрелить?
- Да вот, сестру надо вылечить, попарить шерсти в молоке, она и поправится.
- А чем, - говорит, - меня стрелять, так я и сам пойду.
- Ну, идем вместе.
Медведь побежал.
Вот они идут на вечеру, уж теперь их четверо стало.
Чертенок смотрит в окно:
- Вот беда, медведь еще волшебный идет.
Теперь мне не спасенье.
Пихай меня скорее в жараток иглой, да не давай им пахать пепел.
Скажи:
Братец, я не могу, ради бога уйми'.
Вот только они в избу прибежали, поднялся у них шум, они в жаратку, ворочают пепел.
Она закричала:
- Братец, ради бога уйми, печь всю разворочают; я не могу обирать, всю разломило!
- Цыц, кобели!
Садись,
Миша.
Тот сел.
И вит поужинали, конечно, повалились спать.
Мишка повалился в ноги, а кобели по бокам.
А она ушла в свою комнату.
Вот он и говорит:
- Слушай, седни такое дело надо сделать: в лесу есть соловей, засвистит, так листья сыплются, клюв на аршин железный, а уж как клюнет, так и смерть.
Вот если достать от него перо.
И вот он утром вставает, она и подходит к нему:
- Слушай, братец, я ничего не могла поправиться, а как во сне видела, что есть в лесу соловей.
Вот достань от него перо.
- Ну, ладно, сестра, я пойду.
Собирает свою дружину, опять пошел.
И вот вышел в лес и видит - сидит соловей, а собаки во-всю лают.
Он вынул ружье и хочет стрелить, а соловей и заговорил:
- На что ты,
Иван-купеческий сын, хочешь меня стрёлить?
- Да вот, надо поправить сестру, достать ей перо.
- Ну, коли ей надо поправиться, я и сам полечу.
И полетел вслед за нима.
И пришли; он как взглянет в окно:
- Ну-ко, еще и соловей летит.
Теперь спасай меня, как знаешь, сунь-ко меня булавкой в косу, иначе никак не спастись.
Он как дознает, так беда, он еще хуже их всех!
И вот они в избу залетают, шум подняли еще пуще старого, а она там орет:
- Братец, помоги, твои кобели и меня разорвут, да и зверьё все!
- Цыц, кобели, лежи,
Мишка!
Дал им поесть и сам поел.
И повалились спать.
А она уже лежит там, не шевелится.
Дал ей перо.
- На, сестрица, попарься и поправляйся.
И вот пошел он когда спать, чорт и говорит:
- Ну, вот что, нам уж с ним ничего не сделать, а только одно еще.
Пусть он сходит в тот завод, который у отца сработан, и принесет оттуда опилку.
А у меня такой сработан завод, что кто зайдет туда, оттуда не выйдет.
Они все туда зайдут, и не выйдут больше.
И вот она утром вставает и говорит:
- Вот что, брат, сослужи мне-ка еще службу, а уж если и это не выйдет, тогда все равно помирать.
Сходи-ко в этот завод, который у батюшка работал мастер, принеси мне-ка оттуда опилку.
- Ну, ладно.
Поел и пошел.
Немного отошел, ему и говорят соловей да медведь:
- Слушай-ко,
Ванюша, тебе надо остаться здесь, а мы-то уж пойдем, да и сходим.
Пусть люди работают, очистить надо этот завод.
Мы-то пойдем, да и сходим.
Конечно, тебе уж хорошего не будет.
Он уж тебе скажет:
Теперь ты попал, я тебя съем', ты ему скажи:
Уж дай-ко мне в баине вымыться, давно в баине не бывал, а там и ешьте, уж все равно помирать'.
Они тебе дадут, а ты топи такими мозглыми дровами, промедляй время, чтоб мы поспели тебе на выручку.
Мы уж обратно придем к тебе не землей, а подземельем, прямо к тебе в баину, а уж когда мы придем кто-нибудь к тебе, ты тогда скажи:
На, поди, ешь'.
Вот они ушли, конечно, и он пришел обратно, а он сидит с сестрой:
- Ну, вот,
Ванюша, уж долго я тебя искал; теперь ты попался, я тебя съем.
Он и стал молиться:
- Слушайте, дайте мне-ка баину истопить, уж я ходил-ходил, долго в баине не бывал; дай попарю косьё, а уж там ешьте.
Сестра и говорит:
- Ну, дай ему, пусть истопит баину.
И вот он, конечно, вышел эту баину топить, нарубил худых дровишек, топит, а дрова никак не горят.
Тот прибегает:
- Ну, что, готово?
- Да что ты, дрова никак не горят, не могу даже и баину истопить.
- Ну, скорей, скорей!
Ушел.
Вот маленько вытопил тамотки, опять приходит:
- Ну, скоро ли?
- Да вот погоди, только мыться начинаю, чад, да и вода холодная.
- Ну, скорее, скорее, в третий раз приду, так будь готов!
Вот, - думает, - если не поспеют теперь, беда мне будет'.
Вот смотрит, уже целится соловей из-под полка прямо, и Мишка целится, и кобели там.
- Был ли?
- Был, был; скоро опять придет.
А он на полке там моется.
Вдруг прибегает в третий раз.
- Ну, еще скоро ли?
- Да уж готово, все равно теперь.
Вот как он голову только вытянул, соловей как даст ему клювом,
Мишка как смял его, а кобели всего на куски розорвали.
Вышли они из баины и сожгли всю баину.
Вот она услыхала, идет - плачет, ничего не говорит, только плачет.
Начала рыться в пепле.
Рылась, рылась, нашла зуб от чорта и завязала в узелок.
Сама ничего не говорит, только плачет.
И он ей ничего не говорит.
Уж Знает, почему сестра такая - плачет.
И вот, конечно, он начал говорить:
- Ну, что ты, сестра, такая туманная?
Тебе здесь жить скучно - пойдем в какое-нибудь царство, там жить будем, там веселее тебе будет.
Она согласилась.
- Пойдем, - сказала.
И вот они пошли попадать.
Соловей, медведь, а также кобели пошли вслед за нима.
И вот идут, идут и идут, не Знают и сами, куда идут.
Нигде не встречают ни села какого, ни города, ничего не видать.
И вот увидали - стоит домичек небольшой.
- Давай, зайдем.
Приходят, конечно, к этому дому.
Вот когда пришли к этому дому, и смотрят, все человечье косьё кругом наружи, ничего целого нет: руки да головы, да ноги и еще кое-чего нарыто.
- Ну, ладно, ладно, ребята, пойдем в избу, все равно.
Медведь идет вперед, за ним соловей летит, и кобели бегут.
Заходят в избу и видят - сидит девушка, плачет.
Он подошел к ней и говорит:
- Что ты, красавица, плачешь, чья ты есть и какого государства, и чего ты сюда приехала?
- Как же мне-ка, добрый молодец, не плакать?
Меня отправили змею на съедение.
У меня был какой-то спаситель, да скрылся.
- Не плачь, прекрасная царевна, мы убьем этого змея, и нечего тебе плакать.
Она, конечно, обрадела и не стала плакать, а он говорит сестре:
- Вот сиди с ней, утешай, чтобы не плакала, а мы пойдем к озеру.
Берет свою дружину.
Вот, конечно, стал он к озерку, сел и смотрит: стала вода выставать.
Выстала шесть раз, а на седьмой раз вылез шестиглавый змей.
- У, какой царь, дал царевну, да еще какого-то зверья, да молодец тут.
Ну, хорошо, теперь пообедаю!
Заговорил ему Иван-купеческий сын:
- Да, пообедат кто-нибудь, только не ты.
Змей озлился.
- Ну-ка,
Миша да соловей, справьтесь с ним!
Соловей бросился, клюнул его - одна голова долой.
Мишка пошел, да и кобели не отставают.
Разорвали его на куски, - которые съели, которые к черту пустили, развеяли и прикончили совсем.
Он к нему и не прикасался.
Царевна увидала - дело хорошо, спасена.
Вот он пришел к ней.
- Вот, прекрасная царевна, ты теперь освобождена.
- Вижу, что освобождена.
Ты скажись, кто ты есть?
- Я есть Иван-купеческий сын.
- Ну, вот, будь ты теперь моим мужем, - и дает ему именное кольцо свое. - Приходи ко мне на пир, а уж там я тебя узнаю по этому зверью и по кольцу своему.
- Ладно.
А я еще останусь здесь на сутки, обожду, а там посмотрю, что будет.
А этот, который поехал спасать, подъехал к ней и говорит:
- Ну, если ты теперь не скажешь, что я змея убил, тебе худо будет.
- Ладно, уж как мы с тобой поехали, так скажу, а его я ие знаю.
И так они поехали в царство.
И Иван обождал сутки, на вторые сутки приходит в царство, к бабушке к одной, и попросился на квартиру.
Когда они пришли, им и поесть нечего.
Он и говорит:
- А что, ребята, как бы кто сбегал, у нас там осталась скатерётка-хлебосолка, ее бы принести, а то и поесть нечего.
Вот говорит соловей:
- Я бы полетел, скоро слетал, да нести мне неудобно, негде держать.
Мишка и говорит:
- Я пойду, пока вы тут, и принесу.
И попёр.
Прибежал, да не только скатерётку-хлебосолку принес, и весь стол припёр.
- Жалко, - говорит, - там оставлять, чего там.
И вот они расселись кругом этого стола, стали есть.
Иван и говорит:
- Бабушка, садись с нами, пообедай, у тебя еще такой пищи не было.
Бабушка тоже села с нима.
Пообедали все.
- Вот сегодня, - говорит, - переспим, а завтра надо итти к царю на бал.
Переспали ночь, он и говорит; - Ну, ребята, теперь я пойду.
Мишка и говорит:
- Слушай, возьми меня с собой.
- Ничего, я один пойду, а случаем чего, так и все прибежите.
- Ну, смотри, как бы не было худо.
- Ничего.
И пошел.
А там у этого была поставлена стража.
Вот он идет себе, только к страже подходит, его кряду же узнали, захватили, убили и за город бросили.
Соловей догадался:
- Знаете что, у нас хозяина живого нет.
Сейчас они побежали в город; бегали, бегали, народ перепугался, ну, найти не могут.
Вот выбежали за город, а он и лежит.
Соловей и говорит; - Вот собирайте куски, а я сейчас слетаю за живой водой и за мертвой.
Пока они тут собирали, заложили в кучу, а уж соловей обратно прилетел.
Собрали они куски, спрыснули,
Иван встал.
- Да, долго я спал!
- Ну,
Иван-купеческий сын, вот учись теперь, как один ходить.
- Да, теперь один я больше не пойду.
И говорит:
- Ну,
Миша, теперь мы пойдем с тобой двое, а вы пойдите домой.
Какой случай, дак ты, соловей, узнаешь.
- Ну, ладно, двое, так не беда.
Они пошли.
А те прилетели домой, сели есть, и тут сестра и бабушка с нима.
Они не знают, а звери ничего не говорят им.
И когда они идут, то все смотрят, идут медведь и человек.
Вот пошел медведь лапами размахивать, и так пришли на пир.
Медведь залез под стол, да и сидит себе.
А этот спаситель-то сидит себе с невестой.
Невеста чарами обносит и думает:
Что это так долго не находится Иван-купеческий сын?' И вот Иван сел за стол, она обносит.
Обносит, пришла очередь и до него.
Он выпивает эту чарочку, спускает ей на поднос кольцо.
Она берет это кольцо в руки и говорит:
- Ну, батюшко, дозволь мне теперь слово сказать.
- Ну, дочка, говори, что?
- А вот, - говорит, - батюшко, что я тебе скажу.
Не тот мой муж, который рядом сидит, а тот, который кольцо подал.
Он змея убил, и я ему дала кольцо.
У него есть сестра и дружина - зверьё.
- А может, его и нет здесь, какой он спаситель тебе?
Это заговорил тот, который сидел с ней рядом.
Вдруг Иван вставает на ноги.
- Ошибаешься, я здесь, хотя ты меня и убил, но я ожил и пришел сюда.
Вылезает медведь.
- А вот и медведь здесь, а остальные, наверно, у него дома, - это царевна.
- Ну,
Миша, бежи, зови всех.
Вот он сейчас сбегал, и все пришли на пир.
А гости смотрят на них, как на чудо.
Потом сказал царь:
- Ну,
Иван-купеческий сын, коли ты спас мою дочь, садись на его место, а с ним что хошь делай, воля твоя.
И он сказал:
- Ну-ка,
Миша, бери его.
Мишка схватил, соловей подлетел, куда дунет его носом, так и конец.
Мишка схватил его лапой - только мокро.
И сами выстали обратно на пир.
Вот пришли, конечно, на пир, пир продолжался три дня.
Иван-купеческий сын женился на царской дочери и получил пол-царства.
Вот он живет с ней год.
И это зверьё с ним, как прежде, и сестра с ним вместе живет.
И в одно прекрасное время повалился он спать с женой, и заснули они крепко, а комната была полая.
И вот эта сестра, что ей в ум взбрелось?
Она берет этот чортов зуб и спускает ему сонному в рот, и он умер.
Умер, тогда парь - что делать?
Продержали сутки его, двои, с мертвым делать нечего.
Он спросил:
- Как по вашему обряду хоронят покойников?
Она ответила:
- А вот у нас как хоронят.
Делают сперва гроб, а потом полагают в гроб и набивают кругом его железные обручи.
А потом отвезут, да в море бросят.
Ну, конечно, это так и сделали.
Отвезли, да в море и бросили.
Ну, зверьё и беспокоится:
- Где же у нас хозяин?
Нет его.
И вот соловей и говорит:
- Вы бегайте по земле, а я полечу по морю.
И все отправились по разным сторонам.
И вот те бегали, бегали, нигде найти не могут.
А соловей прилетел и говорит:
- Я нашел гроб, на одном острове прибило, пойдемте скорее.
И oтправились они, конечно, вплавь, по морю, и в скорое время приплыли к этому острову.
И сейчас же этот гроб взяли, оборвали все, вскрыли его, смотрят, он лежит.
Вот соловей смотрел, смотрел, да и Мишка, да и кобели.
- Ну, ребята, знаете что?
Нам придется кому-нибудь одному помереть из артели.
Тут это сделала все сестра по насердке.
Она спустила ему зуб чортов, и кому его достать, тот и умрет.
А кому умереть - давайте кинем жребий из четверых.
И выпала очередь Мишке тянуть изо рта зуб.
- Вот беда-то, как я теперь лапу в рот пропихаю?
Мишка давай по острову бегать.
Бегал, бегал, поймал зайца и принес его ко гробу и говорит:
- Ну-ко, заинька, у тебя лапка узенька, кривая, достань у него этот зуб изо рта, тогда я тебя отпущу.
Вот заяц - что делать?
Надо уж делать.
Дернул, достал зуб, а Мишка отпустил его, он и убежал.
Хозяин и встал.
- Фу-фу, как долго спал!
- Да, долго, это уж сестра твоя.
Спустила тебе зуб, ты и помер.
Спустили тебя в гроб, да в море, мы и нашли тебя.
- Ну, спасибо, ребята.
Другожды сестра этого уж не сделает.
Ну, ладно.
Тогда он и говорит:
- Ну, ребята, теперь попадайте, а ты, соловей, меня неси.
Сел на соловья и полетел, как на ероплане.
Жена поплакала - делать было нечего.
Сидит с отцом раз и смотрит в окно.
- Папа, смотри, да ведь это муж мой летит на соловье, больше некому.
- Да как же он может, ведь мы его сбавили.
- Да так уж, у него дружина такая, доставила его, да и все.
- Не знай, дочка, у тя в глазах мерещится, что-то плохо верится.
А ведь верно, верно, - он летит.
Прилетает он на двор, а в избу не заходит.
Выходит царь, выходит царевна.
- Ну, почему ты,
Иван-купеческий сын, не идешь в избу?
- А вот до тех пор не пойду: кликните мне сестру сюда на разговор на один, я у нее кое-что спрошу, а потом зайду.
Вот ясно, что уж раз требуют сестру - сестра выходит.
- Ну, что тебе, братец, надо?
- А, сестра, отомстила ты мне за чорта, спустила зуб, ну, я тебя больше не прощу.
Ну-ко, соловей, расправься с ней!
Соловей как дёрнул носом, она и померла.
Вот приказал он сделать гроб, и похоронили ее в землю, как полагается, а не то, что она сказала.
Вдруг прибегает все его войско.
Он приходит в дом, завел все свое зверьё, напоил, накормил.
Царь собрал пир; он, конечно, все обсказал, как он вышел из дому, как путешествовал и как сестра его загубила второй раз.
Тогда он сказал соловью и Мишке:
- Ну, ребята, если желаете жить со мной, то живите, а если не хотите, то идите, а в случае чего, если понадобитесь, то я вас повещу.
- Хорошо, тогда мы пойдем.
- А вы, кобели, оставайтесь, тако уж благословенье дедушка, живите до моей смерти, а там уж видно будет.
Потом он стал жить да поживать со своей царевной, впоследствии получил престол и стал престолом править до глубокой старости.
