…
Такой протяжный свет, такой он ломкий и печальный, безветренный, распластанный в пространстве, вышедший из берегов, и не напиться его покоем.
И только сидя руки подставлять текущей вниз пустоте, оставленное нами перевспоминать, преумножать внутри, вещественно ли оно в нас – не узнаешь, пока не выпьешь этой боли стакан безмолвия, в ладони не сожмёшь подобьем глины, останется ли что-то ещё…
Такой протяжный вечер, окно выходит на рябины, ветви рябят в окне, ветер гложет ладони тротуара, снимает только что прожитое слой за слоем, уносит только что прожитое слой за слоем…
Мы здесь остались у окна стоять, снов наблюдая ход по плоскости земной, исхлёстанной усталыми ветвями, пить воздух, свет, танцы деревьев за стеклом, сказанное вдыхать, и лампы плачут белым янтарём иллюзий, я занавешиваю на ночь глаза, сон весел…
Раскроешь окна в никуда, не знаешь – что там, внутри, смешалось всё, склеились потолки и стены чужие, сплелись узорами ковры, хребты торшеров, память – странная игра, страшная – с собой и с правдой…
Такой протяжный свет, извне – такой прозрачный, мне дар – родиться в этот день, нег сбросить панцирь, и, слеп, – вижу себя – явь, свободен плыть от себя вдаль, сходить на нет…
По рдеющим коврам уходят слова и сны, в волнах запутавшись, рябь янтаря, рассвета ближе конец пути, иглой в горле – смолкнувшая песня, расскажешь завтра, вечность перейдя – вброд, как там вода течёт наоборот, как там слова текут наоборот – в рот, складываются обратно, и, сыт, спишь сладко, и легко пересчитать все звёзды – одна, одна, одна…
…
Ещё раз переповтори: движение тумана, рдение зари, слов карнавал в тетради, ради чего пить солнце глазами, рвать облака в углу окна, складывать осколки линий, сшивать памяти лоскутки, здесь был не я, здесь кто-нибудь другой был, пил вино, ел рыбу, занавески трогал, выглядывал в окно – и видел бездонную без берегов ночь, сказки читал по звёздам, поздно слышать вой научился мёртвых, угадывать по именам живых, тень памяти на выдохе выходит ввысь…
…
Так все мои дома сошлись в один неразделимый дом среди рябин и клёнов, его никто не украдёт, не сдвинет с места, не заставит не быть, он прорастает навстречу ливню, камни словом долбя, терзая пену земли, неба кисель пронзая полётом боли, след падающей звезды – тает, взлетающей – нет, никогда, смотри его, срисовывай в память свою, читай по звёздам негаснущим повесть о шедших прежде.
…
Шершавой под ногами чешуёй камней встретит земля родная, заставит солёный выпить заново раствор воздуха, к ногам бросит воды шёлк, расскажешь, зачем ты шёл так долго, тропой чужой жёг ноги, рыдал, драл когтями небо от боли, виновен – и осуждён знать, в чём, печёным яблоком скатилось солнце на запад, в тарелку ночи легло, усни, покой пей лунный через стекло, пока есть время…
