Мы встретились взглядом у берега Мёртвого моря,
на юге пурпура, к востоку от города Газа.
Я помню шумящие волны и плач золотистого Солнца,
солёные капли прозрачней и хрупче, чем грани эвклазов.
И золото жаром ложилось на тёмные пылкие руки,
бесстыдные взгляды блуждали, а сердце глушило набатом.
Запястья в железе, в горстях — перезрелые сочные фрукты,
а пальцы считали рубины из корки гнилого граната.
Поглубже вонзись в ароматную мякоть слепящего пекла,
до косточки вылижи сладость пьянящего знойного дня.
Мы знали, что станем углём или горстками сизого пепла,
сухими губами сорвём поцелуи святого огня.
Не бойся ни войн, ни чумы, ни голодного гнойного мора —
жди участи хуже, ведь гнев позабытого Бога
раскинет меж нами и горы, и вечные мёртвые волны,
ведь ты из Содома, а я — из пустынной Гоморры.
* * *
Слепыми глазами я вижу чужие холодные взоры.
И все повторяют:
"Они из Содома. Они из Гоморры."
