Тадж - Махал
(ПОЭМА – БАЛЛАДА)
- Красота!
–Это что! Вон, один, хоромы
себе отгрохал, все стены из мрамора,
полы выложены малахитом…
–Господи, да откуда же у людей
деньги берутся?
(из рекламы конфет «Держава»)
1.
Что наша жизнь? – лишь облик бытия,
Культ наедаловки и пития,
Как будто мы – животные, не люди.
Так все живут: и вы, и мы, и я…
В рекламе пошлой в дачный разговор
Врывается… нет, даже не укор,
А просто подозрение такое:
А может, наш сосед по даче – вор?
По всем катком прошёл двадцатый век.
Невольно опустился человек.
Легко высот познанья достигая,
Скатился вниз морально человек.
Подчас давно забыв, как голодать,
Доходы любим не свои считать.
Но Мавзолей, простите, – не хоромы,
Что б смерть беседой с чаем запивать!
Была держава наша велика,
В чужой кошель не лазила рук.
Ну, что ж теперь? – давайте в гроб ложиться,
Раз кто-то там богаче нас пока?
А может, потому и стынет кровь,
Что мы забыли просто про любовь,
Что чай с конфеткой быстро остывает
И поспевает дачная морковь?
Но сколько жив на Свете человек,
Увы! Ему не скучен каждый век.
Одни дела сменяя на другие,
Мы продолжаем вечный свой забег.
Как будто лишь тень древних Пирамид
Спокойствие веков ещё хранит.
Как будто только камни Стоунхенджа
Всё ищут в небе Истинный Зенит.
2.
Что есть любовь? – я не большой поэт,
Что бы красиво выразить ответ.
Но если что-то нас и окрыляет,
То это – не кобылы сивой бред!
Пусть книги о Любви – лишь сказки, ложь,
Средь миллиона плевел вдруг найдёшь
Одно зерно от Истины чудесной –
И словно сад Эдема расцветёшь!
Быть может, в том старателей секрет? –
Перевернут сто тонн, а злата нет,
Но попытайся лишь отнять их драгу, –
Достанутся орехи на обед!
Одно зерно надеждой прорастёт,
Тень серых стен туманом уплывёт, –
И мы получим то, что получаем
Когда пора цветенья настаёт.
Конечно, если нет других проблем,
Любовь изящней «посторонних» тем.
Но времена приходят и уходят,
А эта штука достаётся всем.
Мечтаем мы проблемы разрешить,
Когда-нибудь что б легче стало жить,
Но без любви понравится ли счастье,
Что так хотелось нам заполучить?
Мы тьму веков сражались ни за что,
Твердя голодным, что Любовь – ничто.
Но отблеск Мавзолея Тадж – Махала,
Как солнца свет не выключит никто.
Мы исходили тысячи дорог,
Где каждый бесконечно одинок.
Но, только приближаясь к Тадж – Махалу,
Мы этой жизни чувствуем приток.
Что беды? – бедам счёт я потерял!
У нас – Чернобыль, в Индии – Бхопал…
Но как маяк надежд свет Тадж – Махала
Для тех, кто своё счастье потерял.
3.
Давно когда-то в Индии седой,
Где хлад Луны сменяется жарой,
Жил Шах – Джахан династии Моголов
И с молодости управлял страной.
(Быть может, он мудрее и не был,
А просто трон в наследство получил,
Однако тот, кто сочинял легенду,
Немножечко иное говорил).
Он был велик, как вечный Эверест,
А слава достигала до небес,
Сокровищ словно капель в океане
В его палатах никогда не счесть.
Джахан велик, но молод как восход,
А молодость покоя не даёт.
И вот, его заинтересовало
Что думает и чем живёт народ?
И вот, одевшись в ветхое тряпьё,
Что бы случайно не узнал никто,
Он на базар однажды вышел тайно,
Так и никем не узнанный в лицо…
4.
Дорога шла средь жалостных лачуг,
До дурноты воняло болью мук
Забытых и заброшенных людишек,
Удел которых жалок как испуг.
И если б не случилось ничего,
Навечно это тронуло б его.
Ведь если есть в груди большое сердце,
Не только от любви стучит оно.
Но бедность до сих пор не победить
Когда б статистику не обходить.
И потому Джахан поплёлся дальше,
Что б мудростью мозги расшевелить.
Вот, наконец, и рыночный квартал.
Шах у прилавков слушал и молчал.
Известно, ведь, восточного базара
Осведомлённей мало кто видал. –
Что б не задумал под землёй шайтан,
Что б не замыслил на земле султан, –
Ничто не скрыть лишь от очей аллаха
И от базаров правоверных стран.
Кальян всему развяжет языки,
А пряности все вскроют кошельки,
Шелка разоблачат остатки тайны
Как бы ни были тайны глубоки.
Шах медленно торговцев обходил,
Всё больше слушал, меньше говорил.
Всех обойдя, узнал намного больше,
Чем за всю жизнь, что во дворце прожил.
Джахан хотел, уж, уходить домой,
Но сердце вдруг приказывает: «– Стой!
Твоя судьба стоит в последней лавке.
Не упусти жар-птицы золотой!
Не для того аллах тебя привёл,
Что б просто так базар ты обошёл!
Знать всё на Свете просто не возможно,
Но главное ты для себя нашёл!» –
5.
Что может быть важнее соловья,
Которого на даче слышу я?
Быть может, макароны или каша? –
Они скончаются вперёд меня!
Что может быть прекраснее цветов?
Не горы ли пустых, ненужных слов,
Подчас не нужных даже говорящим?
Слова изобличают простаков.
Что долговечней мига может быть?
Не вечность ли, чьи тайны не раскрыть?
Мы позабудем всё, что только сможем,
Но есть мгновения, что не забыть.
Что может быть любви желанней встреч?
Что б ни хотели в жизни мы сберечь,
Меняются со временем все вкусы,
Но первый взгляд всем хочется сберечь.
А что главнее взгляда Твоего?
На мир мы смотрим, только и всего,
Но, встретившись с любимыми глазами,
Вдруг понимаем сердце для чего.
Темны и тяжелы дела людей.
Подчас подлее нет людских идей,
Но мы живём, покуда светят звёзды
А не огонь концлагерских печей.
Покуда вверх ведёт нас Млечный Путь,
Всегда в любовь отчудит кто-нибудь.
Мир беден, если выдумки всё это.
Мир жалок, если я приврал хоть чуть.
6.
А у прилавка юная Мумтаз
Подделки продавала как алмаз.
Шах знал алмазам Истинную цену,
Но стоят ли они любимых глаз?
Бесценней глаз любимой камня нет.
Ведь лишь от них тепла исходит свет
В час полуночный Мрака и забвенья
И если Слава затмевает Свет.
Джахан спросил:
– За сколько продаёшь?
– Ты столько денег в жизни не найдёшь, –
Сказала, глазом не моргнув, плутовка, –
Коль Шах – Джахана вдруг не обкрадёшь. –
Влюблённый парень долго не гадал:
Всё, что имел, пред нею разбросал,
А после, за руку схватив девчонку,
С ней во дворец обратно побежал.
– Куда ведёшь, богатенький герой?
Неужто грабить шаха? Нет, постой!
Я жить хочу! Я только пошутила!
– Не бойся, – молвил шах, – иди за мной.
Ты проживёшь ещё не мало лет,
Собою украшая Белый Свет.
Ты будешь жить, как людям и не снилось,
Но только лишь люби меня в ответ! –
Лишь подойдя к дворцу, без лишних слов
Он пригласил Мумтаз под свой покров,
Разоблачившись шахом перед нею.
Так началась История Веков.
7.
Любовь не долговечна, говорят.
Лет десять – и останется, твердят,
К совместной жизни крепкая привычка
И в том семьи устои состоят.
Да, если бы так не было вообще,
Страдали бы все люди на Земле.
Ведь психов много больше, чем нормальных,
Что б вместе жить хотя б недели две.
Но пара, что не видел Белый Свет,
Не только жили вместе сорок лет,
Но, говорят, они ещё любили
Как будто бы в начале юных лет.
Пусть жизнь прожить – не поле перейти,
Но с кем-то легче кочки обойти
Не путая с горами их от страха,
Не замечая длинного пути.
Когда душе не страшен сам шайтан,
Что может убояться Шах – Джахан?
Нет крепче тыла, чем семья на Свете
И все напасти – временный обман.
(А если тыл семьи не так, уж, свят,
То я ли в том, простите, виноват?
С ума сходить не запретишь уродам
И глупых мудрецы не победят).
Итак, почти спокойно, без забот,
Они прожили сорок лет как год.
Кто хочет больше разузнать про это,
Пусть подлинник истории найдёт.
Однажды то ли началась война,
Или охота шаха позвала, –
Джахан уехал может на неделю,
То ли на год, а может быть, на два.
Когда ж обратно возвратился шах,
Печальный вестник пал в его ногах:
Звезда Мумтаз – Махал, увы, погасла
И взял её на небеса аллах.
8.
Мы можем всё на Свете потерять,
С рожденья не иметь, обворовать,
Мы можем быть счастливей иль несчастней,
Но смерти никому не избежать.
Не всем образование дано,
Не каждому есть тёплое окно,
Не все имеют счёт в швейцарском банке,
Но не минует смерть нас всё равно.
И даже жизнь дана, увы, не всем:
Аборты, катастрофы, – сто проблем! –
Кто сам такой, кого убили в чреве,
Лишь смерть их не обходит, между тем.
Пока живёт на Свете человек,
Он может проиграть свой долгий век,
Который вмиг окажется короче
Когда на финиш выведет забег.
Когда душа уходит в мир иной,
Кто жив остался – потерял покой.
Но сколько раз, бывало, отправлялся
Бедняга за жар-птицей золотой!
На мрачном небе – чёрные круги,
Свет солнечный – пятном из-под дуги.
Уходит человек из этой жизни,
Не оставляя даже след ноги.
При жизни не успел – так не догнать!
И некому, уж, про любовь сказать.
Уходят все, проблемы остаются,
Что б было что за чаем обсуждать.
9.
Войдя к себе, шах дверь решил закрыть
И сорок дней и больше, может быть,
Джахан вообще не выходил оттуда
И никому не позволял входить.
Никто не видел шаха своего.
Что делал он – не ведает никто.
Быть может, вспоминал свою жар-птицу,
Быть может, плакал, – мало ли чего!
Тяжёлый срок секундой пролетел, –
Всему на Свете должен быть предел.
Шах вышел, будто тень от человека,
Который двести лет в тюрьме сидел!
Когда по краю пропасти идёшь,
Жизнь часто приставляет к горлу нож.
Не всякий отвергает этот выбор,
Но Шах – Джахан не принял эту ложь!
– Забыть иль не забыть? – ответ один:
Пока я над судьбою господин,
Построю Мавзолей Любви Великой
И станет Храмом Жизни он один!
Пусть он зовёт как жизни идеал
Других людей познать, что я познал:
Жизнь полную, как миллион алмазов,
Которыми украшу Тадж – Махал! –
Он лучших архитекторов нанял,
Для Мавзолея место подыскал,
Все драгоценные туда свезли каменья
Что б про любовь никто не забывал!
10.
Но человек не может дня прожить,
Что бы какой интрижки не слепить. –
Задумали наследники Джахана
Быстрей своё наследство получить.
Пока на Мавзолей молился шах,
Те прятали улыбку в рукавах:
«– Нарушившим запреты своей касты
Всегда укажет верный путь аллах». –
О, кастовость! – к шайтану провались! –
Сапожник на портнихе не женись,
Тем более богатый на беднячке.
Женился – значит бди, а не молись!
Во все века власть портила людей,
О чём и Тадж – Махал судьбой своей
Поведал, к сожалению, невольно. –
Змеёныши росли меж сыновей.
И зашипели змеи тут и там:
«– С ума сошёл под старость Шах – Джахан
И потому к правленью не способен.
Народу, значит, нужен новый хан!»–
Они бы не спешили, может быть,
Но власть на всех никак не поделить.
Рассчитывая меж собой бороться,
Отца быстрей стремились устранить.
Для всякого писателя тут – клад:
Интриги воспевать писака рад.
Но даже если б знал всю суть интриги,
Не поспешил бы делать сей доклад.
Когда вкраплён последний был алмаз
И в Тадж – Махал перенесли Мумтаз,
Джахана свергли и арестовали.
Однако не закончен мой рассказ.
11.
Джахан конец своих «прекрасных дней»
Провёл в тюрьме с окном на Мавзолей.
Ему как будто этим говорили:
«– Не забывай об участи своей!» –
А шах не собирался забывать.
Не собираясь сильно ликовать,
Он каждый час откладывал поклоны
Той, что смогла так много счастья дать.
И каждый час, меняя цвет и свет
С того мгновенья, как взойдёт рассвет
До самого кровавого заката,
Она как будто радовала вслед.
И много лет забытый наш герой,
Своей страны отверженный изгой
Провёл как будто в кратком ожиданье
Когда же обретёт и он покой?
Ещё никто не ведал на Земле,
Что обессмертил имя он себе
А сыновей забудут в одночасье.
Предателей, увы, не чтят нигде.
Наследники себя перегрызут –
На том и кончен их «тяжёлый труд».
На Свете ничего не создавая,
Спустя века потомки не поймут.
Коль не оставишь память о себе,
На что ещё надеяться тебе? –
Тебя лишь жить желанье оправдает,
Творить добро на голубой Земле.
12.
Когда же, наконец, скончался он,
Джахан был в Тадж – Махале погребён.
Но только смех сидящего на троне
Был краток, будто для глухого гром.
Что там случилось? – мор или война,
Переворот, убийство среди дня, –
Давным-давно, уж, вымерли Моголы.
И только память о Любви жива.
Не стал бы я писать всю эту «муть»,
Давая чай с конфетой отхлебнуть,
Но навсегда погрязшим в бытовухе,
Боюсь, обратно уж не повернуть.
Что нам любовь, коль денег не достать?
Что красота? Её к столу подать?
Набьём желудки и умрём спокойно
Что б ничего не видеть и не знать?
Богатым тоже, вон, не до любви.
У них сейчас «разборочки» свои.
Так и живём: ни сало и ни сахар.
Лишь сага о потерянной любви.
Века над миром ветром пролетят,
Планету превратив в цветущий сад,
Но всех ли добрым словом нас помянут,
Остановив на Тадж – Махале взгляд?
ЭПИЛОГ
Жить надо так, как будто нужно жить,
Как будто хочешь верить и любить.
Пусть вечером Последний Час наступит,
На утро не забудь глаза открыть.
И не забудь, что снова день придёт,
Вновь Солнце за собою позовёт
И разойдутся пасмурные тучи…
Да, в этой жизни многое пройдёт:
Пройдёт обида, что не позабыть,
Вдруг головой устанешь стены бить…
Но за мечтой идёт мечта другая.
Жить надо так, как будто нужно жить.
Как часто в этой жизни не везёт!
Как будто время не туда идёт,
Весь мир как будто «сдвинулся по фазе»,
Но утром солнце как всегда встаёт.
И снова нам за будущим спешить,
Как Солнцу с неба вновь тепло дарить.
И мы идём, забыв про день вчерашний.
Ведь надо жить, как будто нужно жить.
Мы многое не знаем о себе.
Зачем я появился на Земле?
Как завершу я грешную дорогу,
Которая одна в моей судьбе?
Вот и тому, кому страной вершить,
Кому, казалось, только жить да жить,
Вдруг выпало сомнительное счастье –
Лишь поводом для чая послужить.
Да, жизнь идёт, всегда идёт вперёд,
Но вряд ли это повод подаёт
Так просто, так легко и беззаботно
Дать ярлыки всем, кто не так живёт.
Не о любви хотел я рассудить,
Не о деньгах – о них ли песнь сложить? –
Нам Тадж – Махал одно лишь завещает:
Жить надо так, как будто нужно жить.
8 / 01 – 8 / 02 – 02г.
9
ОСКОЛКИ ФИОЛЕТОВОГО ЛЕТА
(ПОЭМА – ПОВЕСТЬ)
Светлой памяти Лены Мансуровой
ПРОЛОГ
Был летний вечер. И морская гладь
На синем небе тихо отражалась.
Спешило солнце морем подышать.
И так легко спокойствием дышалось!
Степенно и как будто не спеша
Так долго солнце за море катилось.
И, ничего не ведая, душа
Моя как будто к небу возносилась.
Ещё не знал я, что Она придёт,
Перевернув теченье мирной жизни.
Был летний вечер. Был спокойным год
Ещё той, не разваленной Отчизны.
Как много изменилось с тех времён,
Вдруг появилось и исчезло где-то!
Как будто так и было испокон.
Но было фиолетовое лето!
Я помню фиолетовый закат,
Которого тогда я не дождался.
И помню, как остановился взгляд
Когда с Тобой случайно повстречался…
Бывает неизвестная пора,
Когда ещё ты ничего не знаешь.
И вдруг ты открываешь вечера,
Как будто бы их заново читаешь.
А после, когда дальше жизнь пойдёт,
Ключом по голове давая где-то,
Вдруг вспоминается тот дивный год
Осколком фиолетового лета…
Часть Первая.
Лето.
1.
Итак, садилось солнце за моря,
Устав от южной неги и дремоты.
Шумела да резвилась ребятня,
Пищали словно резали кого-то.
Играли в теннис. Мячик полетел.
«– Подай!», – кричит Андрей. Гоняют в шашки.
Обычный вечер из обычных дел.
Таким был день как будто бы вчерашний.
И вдруг, я помню, появилась Ты
И словно бы весь мир преобразился.
Назад, уж, уничтожены мосты,
Но к этому ещё я не стремился.
Я просто зачаровано смотрел
На это небо цвета фиолета,
Но в Сказку я поверить не посмел
Как будто бы обыденного лета.
В который раз сюда приехал я
Не в поисках каких-то развлечений.
Неважным мне казалось всё тогда,
Что не касалось, вроде бы, лечений.
Но небо вдруг преобразило цвет,
Окрашиваясь будто бы в тон платья,
В котором ворвалась на много лет
В мою судьбу, что б стать вдруг моим счастьем.
И снова вдруг преобразился мир,
Став для меня тогда ещё прекрасней.
Ещё вкуснее стал морской эфир,
А в голове моей легко и ясно…
И в первый раз я словно бы летал
Как будто в море Счастья, Жизни, Света.
Был летний вечер, тот, где я познал
Вкус просто фиолетового лета.
2.
Нет, я не брежу. В давние года
Был каждый год какого-либо цвета.
Любимым цветом жёлтый был тогда,
Да и теперь мне ближе цвета нету,
Но почему-то именно в тот год
Мне выпало с Тобою повстречаться.
Нам часто жизнь такое выдаёт,
Чему опасно, вроде, доверяться.
Зачем мне это? – я не знал тогда,
Как и теперь не знаю, между прочим.
Но время изменилось навсегда,
Как бы сказав, насколько мир непрочен.
Так начиналась новая глава
Моей, казалось бы, никчёмной жизни,
Где каждый день как новая строка,
Когда, казалось бы, везёт по жизни,
Когда как будто море – по плечу,
А океан – всего лишь по колено.
И мне казалось, что я жить хочу,
Весь мир казался мне чудным твореньем.
Где это всё? Куда исчезло вдруг? –
Остались мне одни воспоминанья.
Но это было, как и солнца круг,
Что в фиолетовом бродило Мирозданье,
Как и спокойная, как зеркала озёр,
Морская гладь в тот вечер почему-то…
Теперь пишу, как будто фантазёр,
Поверить в это трудно самому-то.
3.
Со временем мне такая мысль была,
Что тот «поток» был потому хороший,
Что появилась Ты из-за угла,
Преобразив весь мир не понарошку.
Но факт есть факт: был лучшим тот «поток»
Не только по моим-де впечатленьям.
Он лёгким был, как этот ветерок,
Что шелестел листвою в то мгновенье.
Ребята были дружными тогда,
До драки доходило лишь однажды.
В тот год всё было лучшим для меня,
Мне нравился любой миг, час, день каждый…
А почему? – Быть может, потому,
Что не устроен я для буйной жизни.
Хватает мне, по моему уму,
Переживаний, встрясок, катаклизмов…
В какое время нынче мы живём? –
Во времена лихих переворотов,
Когда всё перевёрнуто вверх дном
И если не скандалил, то – никто ты.
Чем громче закричал, тем выше влез.
За волосы подёргал – в депутаты.
Спокойный день сейчас – не интерес,
За смирный нрав не выдают мандаты.
Я не скажу, что не было тогда
Разнообразных бузотёров всяких.
И нас не миновали времена,
Но не в тот год. А лето было ярким.
Светило солнце словно для меня,
Играло небо в прятки с облаками.
Но поздно понял, как был счастлив я,
Как прежде занимаясь пустяками.
4.
День начинался у меня с того,
Что вспоминал видение ночное:
Как по ночам, как будто бы Марго,
Летала Ты по небу не со мною.
А после ежедневно видел я,
Ты раньше всех обычно выходила
И на весь день Тобой прикован я,
Ты только не с ума меня сводила,
Я за Тобой бродил как будто тень
И этим был я безусловно счастлив.
Но говорил себе я между тем,
Что это – ложь, должно быть всё иначе,
Что всё-таки приедем мы домой,
Что этот мир, увы, не долговечен…
Зачем тогда мне нужен был покой?
Ведь всё равно покой не бесконечен.
Приходит время камни собирать,
Подсчитывая, где когда ошибся.
А пройденное лето не догнать
И пройденный этап не повторится…
5.
Кончалось лето и кончался срок.
Я не нашёл нужды тебе признаться
Не потому, что слов найти не мог
Или каких боялся провокаций. –
Чего бояться, коль кругом – друзья?
Они и сами кой-кого любили. –
Но этим спекулировать нельзя,
Как я считал, ведь молоды мы были.
И я молчал. По-видимому, зря,
Считая, что всё лучшее – там, где-то.
А лето будет новое, когда
Придёт весна, пускай другого цвета.
Бывает всё на Свете хорошо.
А почему? – ты толком сам не знаешь.
Когда легко, чего желать ещё?
Когда летишь, о небе забываешь.
Я счастлив был, но это не знал.
Я видел всё прекрасным, будто в сказке,
Но за порогом ждал уже вокзал.
Ну, что ж, настало время возвращаться.
Часть Вторая.
Осень.
1.
Осенний лист на землю упадёт
Устало, обречённо и уныло.
Вот и прошёл очередной тот год
И отчего-то сердце опустило.
Я слез с платформы, возвратясь домой,
О прошлом и не думая, конечно.
А перед этим был я над Невой,
Как бы прощаясь с детством быстротечным.
Там, где Россию строил Медный Царь,
А Пушкин создавал свои творенья,
Исскуство лишь попутно изучал,
О чём и сожалею, без сомненья.
Точней, лишь два музея посетил –
И всё. Нога внезапно разболелась.
Зато Айтматова я вдруг открыл,
Читая на квартире, между делом.
Вы скажите, какая в этом связь? –
Действительно, как будто связи нету.
Но для меня эпоха началась
Открытий, перемен с того же лета.
Осенний лист как старого пятно
Закроет то, что было днём вчерашним.
Что было «до», то минуло давно.
Что будет «после», было мне не важно.
Никто не знал, что вдруг наступят дни,
Когда придётся пожалеть о многом.
Но осенью короткие деньки,
Морозы караулят у порога…
Как медленно печальный, золотой
Осенний лист на мир осенний падал!
Я не спешил знакомиться с Тобой,
Наивно полагая, что не надо.
2.
Как грустно иногда бывает нам,
Как часто, к сожалению, без причины!
Когда осенний лист падёт к ногам,
Нам кажется, что это – знак кончины.
Ведь осенью кончается тепло,
Что дарит жизнь всему, что есть как будто.
Лишь капает иль льётся за окном
Да листопад оплакивает утро.
Никак не веришь, что зима придёт.
Практически на это не надеясь,
Ты будто доживаешь старый год.
Зимой лишь память иногда согреет.
И долго-долго помнятся тебе
Осколки фиолетового лета.
Как короток век жизни на Земле
В лучах заката ли, в лучах рассвета…
Идут куда-то в дальние края
Составы за составами по рельсам.
И ничего, уж, изменить нельзя.
За горизонтом исчезает детство.
Вот, было лето, было и прошло.
И стало на земле довольно хмуро.
Но по весне ещё придёт тепло,
За ночью вслед ещё наступит утро.—
Так отчего тоскливо на душе?
Я жил не так, чего-то я теряю?
Всё как и прежде, вроде, на Земле,
Всё те же радости, да и печали…
Той осенью приехал я домой,
Там – школа, класс восьмой, да всё такое…
Здесь жизнь идёт, кипит так, что постой!
Какое, к чёрту, мне казалось, море!
Но как-то это вдруг произошло,
Я получил осколок прошлогодний…
И будто вновь перевернулось всё,
Вновь мир открылся для меня бездонный.
3.
В те времена писать иль не писать –
Вопроса даже как-то не стояло.
Писали все, кто не хотел бросать
Знакомства с другом в самом, мол, начале.
Три месяца – навряд ли малый срок
Кому и две недели слишком много,
Но не для переписок, видит бог,
Ведь для друзей и вечность – не дорога.
(А почему теряем мы друзей? –
Сюжетик для другого разговора).
Тогда же мы без всяческих затей
Менялись адресами, что бы скоро,
Как только лишь приедем-де домой,
Так и начать эпистолярный жанр.
Мой план и тут был несколько другой:
Я сразу отбирал «друзей» по нраву.
Я сразу был железно убеждён,
Что мне писать никто и не захочет.
Ведь почерк мой – как лошадь языком…
На «briefы» я рассчитывал не очень.
А потому за долго до того
Я начал «раздавать координаты»,
И не надеясь больно-то на то,
Что кто-то мне напишет вдруг когда-то.
Но план сработал ранее, чем я
На это мог рассчитывать сначала
И были к тому времени друзья.
Чего же мне ещё не доставало?
Душа – потёмки, человек – не бог…
Что от себя ждать – мы порой не знаем.
И осени моей печальный слог
Я рано начал выть противным лаем…
4.
И вот – зима, и вот – Твоё письмо.
Всё кончено и начато как будто.
Здесь можно много рассказать про то,
Как вечер словно превратился в утро.
На Белом Свете мало есть чудес,
Которые действительно реальны.
Как часто говорим: «Волшебный лес»,
«Цветы», «Восторг», «Красиво»… Всё похвально,
Но часто всё напыщенно-смешно
И не имеет под собою почвы.
Как мы живём? – нам, вроде, всё равно
Пока однажды не приходит почта.
И сердцу сразу станет так тепло,
А душу словно к облакам возносит…
Приятней не бывает ничего.
И только сердце больше ласки просит.
Что о пустом напрасно говорить,
Когда без слов понятно это чудо? –
Я просто начинал в то время жить,
А Ты была, как солнца луч, повсюду…
5.
Однажды мне опять открылся мир,
Которого практически не знают.
Я знал тот мир: средь каменных квартир
Живёт страна, увы, страна большая.
Безумно разбиваются сердца.
Напрасно рвут ненужные оковы.
И бьёт горох об стену без конца.
Там каждый день всё начинаешь снова.
Там ночи – как хичкоковский кошмар,
А каждый день похож на новый выбор.
Там кровь пьёт время будто бы комар.
И вечным потолком белеет небо.
В той никому не ведомой стране
Друзья и не друзья всегда так жили.
Но кто-то жить хотел не как во сне,
Не всех ещё несчастья опустили.
И вот, в тот день из Твоего письма
Я вновь узнал об этом странном мире.
(Для вас он странный, но не для меня).
Был клуб друзей, в Союзе, не в России.
Нас он не просто так объединял,
Не потому, что нечем-де заняться:
Кто в клуб входил, чего-нибудь желал
От жизни взять, не просто пресмыкаться.
6.
Об этом клубе написала Ты,
Открыв мне снова новое пространство.
Среди разнообразной суеты
Есть всё-таки такое постоянство,
Которое зовётся силой жить.
И что-то нас зовёт вперёд тревожно.
А если всё же потеряешь нить,
Тебя спасти уже довольно сложно.
Пока мы вместе, нам не страшен чёрт.
Века так было и всегда так будет.
Пусть кажется, что наша жизнь ползёт, –
Мы были вместе, вместе, словно люди.
Пока не наступили времена,
Когда всё перевёрнуто не мало,
Пока была Великая Страна
Мы были вместе. А потом что стало?
Вообще-то здесь и речь-то не о том,
Но если б я писал лишь эту тему,
Банально вышло б, вот, ведь, дело в чём!
А здесь иное вдруг открылось время.
А, может быть, любить – и значит жить?
Ведь почему-то все об этом пишут.
А если людям не дано любить
Так не живи, ведь вот оно как вышло!
Но человек упорно, день за днём,
Чего-то ждёт ещё от этой жизни.
А что мы ждём? – мы ничего не ждём
И нет в моей «поэзии» лиризма…
Часть Третья.
Зима.
1.
Зима укроет серые дома
И ничего, казалось бы, не будет:
Весны уже не будет никогда,
Не повстречаются друг с другом люди
И лето никогда и ни за что
Уже не повториться, к сожаленью.
Не хочется рассказывать про то,
Как вдруг перевернул я лист последний.
Календари! Жестоки вы подчас!
Кто просит вас приблизить завершенье?
Кто хоть копейку даст порой за вас?
Но выпал снег. Укрылось время пеной
Забвения. Былого не вернуть.
Лишь кажется, что прошлое подвластно.
Укрылся белым снегом грязный путь,
Но жизни суть по-прежнему не властна.
Зима укроет серые дома,
Не оставляя шансов для прохожих.
И дума невесёлая сама
Как будто бы конец всего итожит.
2.
Ты всё хотела, как и прежде, жить,
Жить полнокровной и счастливой жизнью.
Ведь тикают часы, что даром ныть?
Зима пришла отнюдь не катаклизмом.
Нам серости хватает без того,
Нам осень безвозмездно достаётся.
А лето будет, будет всё равно
И солнцу греть не раз ещё придется!
Но разве летом выпадет снег,
Но разве в январе жара бывает?
Зима – и замерзает человек,
Душой, когда б не телом, замерзает.
Что там, за поворотом? – кабы знать!
А впрочем, толку, если даже знаешь?
Приходит расставание, как тать,
Когда ты ничего не понимаешь…
А просто так, приходит Новый год,
Обычный, вроде, праздник для кого-то,
Но после бала кто-то узнаёт
Чего-нибудь ужасное – и всё тут!
И мир перевернулся к верху дном,
Темнеет день, краснеют злые ночи…
Совсем недавно были мы вдвоём…
А жизнь идёт всё так же, между прочим.
Куда она, кудрявая, идёт? –
Нам часто это просто не понятно.
Как много нам скрывает поворот!
Как часто невозможен путь обратный!
Лишь лета фиолетового цвет
Нам память чем-то тёплым отогреет.
И Ты идёшь через десятки лет,
И помню я, как нежно сердце млеет…
5 - 24 / 04 – 04г.
Волшебный меч
(ПОЭМА – СКАЗКА)
По мотивам якобы туркменской народной сказки, рассказанной Антониной Максимовной.
Часть Первая
В те года, уж давно позабытые,
Никому на Руси неизвестные,
За границею тоже неведомых,
Жил-да-был в королевстве, которого
И в архивах сей след не отыщется,
Рыжеусый король, ох, воинственный!
Воевать он любил пуще всякого,
Досаждал всем соседям набегами.
Для него лучше нет развлечения,
Чем вид крови, текущей водицею.
Времена тогда были жестокие.
И три сына имел он, да дочь одну,
Что была краше солнышка ясного.
Жить да жить бы, казалось, счастливому,
Что на месте ему не сиделося?
Только надо ж вояке безмозглому
Постоянно в походы военные
Уходить, да на несколько месяцев,
Надоев всем соседям драчливостью!
Ну, расширил своё королевство он
До пределов, каких ещё не было.
Успокоиться, вроде бы, надо бы,
Да задумал расширить владения
До пределов земли и невиданной,
Возвращаясь с похода удачного.
«–Повезло же сегодня мне,— думает,–-
Ох, награбил я да позабавился!»–
И в весёлом таком настроении
Натыкается он на лежащий меч.
Меч тяжёлый, сверкает алмазами
И работа, видать, ассирийская;
Чётко мир на клинке отражается,
Солнце яркое, словно бы в зеркале,
Небеса голубей бирюзового…
Ножны – сплошь драгоценные яхонты,
А на ножнах чего-то написано…
Пригляделся король к этой надписи:
«Кто возьмёт этот меч, никогда уже
В войнах всяческих не проиграет он,
Если сердце вдруг злом не наполнится».
Королю это дело понравилось,
Он и взял этот меч в услужение.
А чего больно с ним церемониться?
«Меч – он меч,– думал он,– и не более».–
Но однажды король не насытился,
Ведь победа – всегда очень вкусная.
Захотелось воителю большего
После гор вражьих трупов немереных–
И пошёл он в края неизвестные.
Ну, пришёл, разорил чёрным коршуном,–
Успокойся, казалось бы, радуйся!
Твоя чаша давно переполнена!
Но неймётся вояке беспутному!
И рванулся король на ночь глядючи
На страну, что ему не мешала, ведь.
Только меч вдруг зловеще рассыпался
На мильон таракашек серебряных,
Что по Свету в ночи во все стороны
Разлетелись как мрачные вестники.
Затянулась луна мрачной тучею,
Да поднялся вдруг ветер невиданный,
Засвистело кругом, завертело всё…
И остался король лишь один к утру.
Оглянулся – пустыня, куда ни кинь.
Только ветер, пески, да безмолвие.
Долго брёл по пустыне с надеждою
Выйти к людям, напиться бы досыта,
Только вышел он к лесу дремучему,
Где увидел он меч, растворившийся
Привидением в ночку ту самую.
Он хотел поднять, только не смог уже,
Рухнул камнем на меч как подкошенный.
Так окончилась жизнь королевская:
Неподъёмным, ненужным булыжником.
Сыновья, между тем, всё охотились
По лесам, да на зверя, на лютого.
Кровь и вой всё летят во все стороны.
Вот, привал. Замечает тут младший брат:
–А зачем воевать нам начертано?
Королевство, ведь, наше не бедное,
Всё уже есть у нас, кроме бедности.
Вот, лежим да природой любуемся. –
Отвечает на то ему старший брат:
–Эх, браток, сразу видно, что мал ещё!
Почему мы такие богатые?
Вот, едим, например, кабанину мы.
Вкусно, сытно… Но мы же охотились!
Чем бы голод сейчас заморили бы,
Если б ты же его и не подстрелил? –
Отвечает на то ему средний брат:
–Только лишь изобилие всё-таки
Для людей гарантирует празднества.
Глянь на наших соседей достаточных;
Ну, чему они так наслаждаются?
Недород – им уж не до веселия.
Если мор, то проблема тем более!
А у нас что ни день – благоденствие!
Что ещё нам желать – и не ведаешь! –
«Так-то так», – думал братец с сомнением.
Только лишь братья, гляди, отобедали
Да легли отдохнуть на пригорочке,
Налетели вдруг тучи, да серые,
Да поднялись ветра ураганные,
А деревья, как птицы, взмывали ввысь…
Ничего в полчаса не осталось, уж
От того королевства, да древнего.
Только лес, проходимый с проблемами,
Где лежит на опушке которого
Серый камень пудов эдак десяти…
Часть Вторая
Пронеслись времена позабытые,
Наступили века стародавние.
Жили-были в степных поселениях
Ещё старой Российской Империи
В Туркестане, то бишь в Малой Азии
(Потому эта сказка туркменская,
Только я имена, уж, не помню все)
На границе степей да лесистых гор
Небольшая семья аки вдовая.
Там давно не бывало хозяина,
Тяжела всегда жизнь пограничная.
В небогатом поместье вдова жила
И её три любимые дочери:
Одноглазой была дочка младшая,
О двух глаз была доченька средняя
Да имела три глаза дочь старшая.
От того казака пограничного
Якобы ещё дочка осталась, мол,
От другой, говорят, его жёнушки.
(Вообщем, даже тогда жили «весело»).
И да выпало той сиротинушке
Столько чёрного да неприглядного,
Что не снилось, пожалуй, и Золушке! –
Мужиков, ведь, на хуторе не было.
Кого было – давно перерезали
То ль чеченцы, то ль турки проклятые.
А поскольку поместье досталось им
Не совсем, между нами, заслужено
И единственной дочке завещано,
Извести её на смерть желали бы
И вдова, да и все её дочери.
Вот, однажды они и придумали
Ей задание, да непосильное:
Между двух камней за ночь перемолоть
Три мешка, да пшеницы немолотой!
(В те года ещё не было мельниц, ведь).
А пшеницу мололи меж двух камней,
Где крутили один вокруг первого.
Так – не так, сам не знаю, лишь слыхивал.
И когда наступила ночь тёмная,
Только белой луной освещённая,
А на небе лишь звёзды, да яркие
Испускали на землю волшебный свет,
Все уснули. И только Алёнушка
(Назовём её так) всё молола хлеб.
Всё молола, да пела чего-то там,
Да про долюшку одинокую,
Да про степь большую, ковыльную,
Да про месяц с высокими звёздами…
Вдруг раздался вдали стук копыт лихих,–
Там по полю серебряный конь скакал,
Конь огромный, размеров невиданных,
Белой гривой скрывая вершины гор,
А хвостом заметая звёзд Млечный Путь.
Прискакал конь к воротам, да говорит:
«–Ой, да спрячь меня, девица красная!
Злые вороги за мной носятся
Под чалмами, да с ятаганами!»–
Отворила амбар Алёнушка,
Ни секунды меж тем не мешкая,
Да впустила коня огромного,
Да закрыла амбар, что с воротами.
Только села молоть как будто бы, –
Басурмане пришли с ятаганами,
Да с кривыми, как месяц, саблями,
Через зубы зловеще говорят:
«–Пробегал ли здесь конь, раскрасавица?»–
А она им в ответ: «–Ночка длинная,
Всем охота поспать, ясны соколы.
Только я ещё даже не кушала,
Ни гроша у меня, сиротинушки».–
Ей подбросили две – три монеточки,
Говорит им на это Алёнушка:
«–Может, что-то спросонья почудилось,
Только я смутно помню, не ведаю».–
Басурманин ещё сыплет золото:
«–Ну, теперь, я надеюсь, ты вспомнила?»–
«–Кое-что, – говорит им Алёнушка,–
У меня в голове проясняется,
Был такой, серебристый, огромный конь,
Но куда побежал? – мне не помнится».—
Басурмане ещё дали грошик ей:
«–Правду молви же нам, раскрасавица!
Ай, не будешь ты богом обижена, –
От аллаха тебе, да богатой быть!»–
«–Ну, тогда поскакал он в ту сторону»,–
Показала на горы им девушка.
И они ускакали, счастливые.
И Алёна открыла амбар тогда
Да коня драгоценного вывела.
Отвечает на то ей волшебный конь:
«–Ой, спасибо тебе за спасение!
А за это я всё тебе сделаю,
Лишь сказать надо слово волшебное,
Что моим называется именем.
Лунный Свет меня кличут друзья мои.
Позови и скажи лишь что надобно».—
Конь сказал и умчался как не было!
Камни вдруг закрутились пудовые,
Всё быстрей перемалывая зерно,
А мешки сами вдруг подставляются
Для готовой крупы или с зёрнами.
Подивилась Алёна да спать легла:
«–Ай, спасибо за это конь – Лунный Свет!»
Утром встала хозяйка зловредная –
А зерно уж давно обмолочено,
Да в мешки все крупа пересыпана
И ругать-то Алёнушку не за что!
Кто-то ей помогал, да не знает кто.
И тогда вновь уже ближе к вечеру
Снова дали такое задание:
Намолоть пять мешков, да за ночь одну!
Наблюдать же за нею приставили
Дочку младшую, да одноглазую.
Только ночка была слишком длинная,
А на небе луны вовсе не было,
Да Алёна поёт колыбельную:
«–Спи-поспи, глаз единый сестры моей!
Впереди у тебя ночка тёмная,
Ночка тёмная, да сны сладкие!»–
Быстро младшая успокоилась…
И зовёт Алёна по-прежнему:
«–Ой, приди-приди ко мне Лунный Свет!
Помоги с бедою мне справится,
Ещё пять мешков надо намолоть!
Одного, видать, недостаточно».—
Конь тогда не пришёл, но всё-таки
Зёрна сами с мешков посыпались
Прямо в ступу, где камни тяжкие
Закрутились вновь, ускоряя ход.
«–Ай, спасибо тебе, волшебный конь!»–
Утром младшая просыпается,
А мешки зерном переполнены!
«Как же это случилось за ночь-то?
Что мне объяснить своей матушке?»–
Только поздно она это думала,
Та стояла уже, подбоченившись,
Да недобро на дочку зыркая:
«–Упустила ты бестию, доченька!
Аль наследство тебе и не дорого?
Али хочешь хлебать плоды бедности
Когда стукнет Алёне 16 лет?»–
Вообщем, долго старуха буянила.
А под вечер решила дочь среднюю,
Что два глаза имела, к Алёнушке
В эту ночь наблюдателем выставить,
А молоть же велела сиротушке
Два десятка мешков, да к тому, что есть.
Только ночка была полутёмная,
Навевающая сны, да сладкие.
Да ещё пела песню Алёнушка:
«–Спи, один глазок, да усни второй!
Да приснится вам дивный, чудный сон…».
А когда же уснула раскосая,
Вновь Алёна сзывала помощника:
«-Ой, приди-приди ко мне, Лунный Свет!
Не могу я с бедою справится.
Столько мне мешков разве одолеть?»–
И, как прежде, сказать не успела лишь,
А мешки снова сами задвигались,
Камни вновь завертелись, играючи,–
Любо-дорого заглядение!
«–Ай, спасибо тебе, коник – Лунный Свет!»
И уснула Алёна «без задних ног».
А на утро картина прежняя:
Все мешки вновь зерном переполнены,
Только девушки отсыпаются.
Ещё пуще старуха взбесилась лишь,
Не могло, ведь, это понравится:
«–Это что за, мол, безобразие?
Надоело вам, что ли, сладко спать?
Кто молоть помогал ёй, бедовая?»–
И решила тогда дочку старшую,
Что три глаза имела, выставить,
Да не двадцать, а сорок мешков уже
(Так, как будто у них по три живота)!
Эта ночка была слишком тёмная,
Да три глаза имела трехглазая
На беду несчастной Алёнушке.
Как не пела она колыбельную:
«–Спи, один глазок, да спи другой глазок»,
А про третий забыла, бедная.
Позвала, как всегда, она Лунный Свет:
«–Ой, приди, помоги с бедой справится!
Сорок сороков не перемолоть.
Ты один помогаешь мне, Лунный Свет».
И трёхглазка коварная видела
Как тяжёлые камни вращаются,
Как мешки под муку подставляются,
Да с зерном в ступу пересыпаются…
Утром и рассказала дочь старшая
То, что видела в ночь эту тёмную,
Хоть спала, вроде, так же, как младшие.
И тогда провели совещание
Мачеха, да и три её дочери:
Как коня заманить им волшебного?
Ведь недавно они же прослышали,
Что даёт за коня хан степной страны
Не то золотом, не то серебром.
Доброхотов всегда же полным-полно.
И послали Алёнушку в лес они
Под предлогом дрова-де закончились
Или просто по ягоды да грибы:
«–Погуляй-ка хоть раз, отдохни без нас».—
Увязалась за нею дочь средняя:
Вдруг ещё что Алёна скрывает-де?
Всякое в этом мире случается.
И пошли они в лес, так, уж, сказано. Тёмный лес в небеса упирается,
Закрывая свет солнышка красного.
Но Алёне деваться-то некуда!
А шпионке назад тоже нет пути.
Забрели они подсознательно
На поляну, где солнышко красное.
Там стояла избушка древняя
Почему-то на курьих ножках лишь.
«–Развернись-ка, избушка, передом»,–
Говорила избушке Алёнушка
(Как во всех древних сказках, вообщем-то).
И вошла в заведение странное,
Не пугаясь чего-то Алёнушка.
Это насторожило дочь среднюю:
«–Что она так уверенно входит в дом,
Где ни разу до этого не была?»
Невдомёк было ей, что Алёнушке
Просто нечего было терять уже.
Притаилась сестрица за деревцем,
Что бы дальше что будет разглядывать.
Вдруг увидит чего интересного.
А Алёна заходит в избушку ту,
Как положено низко кланяясь
И желая подолее здравствовать
Уж давно престарелой хозяюшке,
Что встречала не зло и не ласково
По-началу Алёну незваную.
Только лёд растопился от доброты
И уже накрывает на стол она,
Да шикарней обеда царского!
Никогда Алёна не видела
Разносольного изобилия!
По душам они разговорилися,
Да всплакнула хозяйка древняя:
«–Как же ты поживаешь, милая?
Всю-то жизнь ты любви не ведаешь!»–
И так далее, и так далее…
Одарила старушка подарками
Драгоценными, да всю Алёнушку,
Да добавила разной вкуснятины.
И уже попрощалась Алёнушка,
Да взялась, уж, за ручку что б выходить,
Как стена, что за печкой, раздвинулась
И предстал перед нею громадный пёс,
Чёрный, будто бы ночка безлунная,
Лишь глаза угольками горят в ночи!
«–Непроглядный Мрак, успокойся же!
Это наш человек, Алёнушка!»,–
Говорила хозяюшка добрая.
«–А откуда у вас этот добрый пёс?»–
Просто так расспросила Алёнушка.
«–Этот пёс лет пятьсот тому принцем был,
Да имел он двух братьев, к тому ж ещё,–
Отвечала на то с сожалением,
Рассказав о беде их, хозяюшка. –
Кто спасёт их? Увы, я не ведаю». –
А как вышла Алёна с избушки той
С головы до ног в злате-серебре,
Увидала всё это двуглазая,
Только рот раскрывает от зависти:
«–Вот где, значит, наследство Аленкино!»–
И заходит, простая, в избушечку.
Что там было – про то говорили мне,
Да уж больно банальна история:
Девушка до всего была жадная,
Что могла в рукава она прятала,
Да вела себя грубо, невежливо…
И когда выходила красавица
Что бы двери открыть руку подняла
И заначки все якобы выпали.
Тут стена, как тогда, и раздвинулась,
Но старушка пса не успокоила…
Добежала до дома двуглазая
Вся искусана, да раньше времени…
А тем временем младшую из сестёр
Посадили в амбар как Аленушку
Что б коня зазывала волшебного:
«–Ой, приди, приди же, волшебный конь!
Ты один у меня помощничек,
Никого у меня в жизни не было!»–
Ах, зачем конь её послушался!
Прискакал конь, подвоха не чувствуя.
Во дворе не увидел Аленушку,
А пошёл он к сараю раскрытому.
Как зашёл, дверь за ним и захлопнулась…
Между тем уже воины ханские
С янычарами да с ятаганами
К той избе уже мчались во весь опор.
А Алёна спокойно до дому шла,
Про проделки хозяек не ведая.
Во дворе лишь учуяв неладное,
Подозрительно друга окликнула.
Отвечает с амбара ей Лунный Свет:
«–Не могу я отсюда сам выбраться!
Ведь моя силушка ограничена
Всеми стенами, пусть глинобитными.
Мне б разрушить их лишь на 3/4».
И взялась за работу Алёнушка,
И ломала стену глинобитную.
Только времени было мало, уж:
Подъезжали косые всадники,
У ворот их встречали хозяюшки.
Торговались, как полагается,
На Востоке торговля принята.
Только это и дало времени,
Что б проделать в стене им пробоину,
Лунный Свет из амбара вывести.
Лишь свободу увидел волшебный конь,
Поскакали они,– не догоните!
Часть Третья
Лунный Свет скорым был от рождения,
Потому и скакалось им так легко.
Только путь был длиннее, чем кажется:
Всем когда-то привал делать надобно,
Уже близко, ведь, горы уральские.
Беглецы и решили передохнуть.
Лучше бы они это не делали!
Ведь пока отдыхали уставшие,
Окружили их турки со всех сторон.
Грозный гул поднимался над сонными,
Лунный Свет встрепенулся, да поздно, уж.
Изловили их в плен косоглазые.
Оказались они долго – коротко ль
Во дворце у султана «Великого».
Конь попал там в загонное стойбище,
А Алёна дана во служение
Принцу ханскому, что нездоровым был.
Чем болел он? – никто и не ведывал,
Только каждое утро был бледненьким,
Словно тень от себя, от вчерашнего.
Уж, она там вовсю расстаралася
То ль из жалости, то ль из характера,
Но работу вела добросовестно,
От души, да от русской немереной.
Если скажут не так, я скажу в ответ:
Дайте врать, это сказка лишь, вымысел!
Принц был болен, поэтому далее
Своей комнаты вот уже много лет
Никуда не ходил и не выезжал.
Только принц тот любил путешествовать.
Ну, бывают такие чудачества! –
Что ни утро, меняла она наряд
Разных стран да народов диковинных,
Перед ним танцовщицы заморские
Каждый день выступления ставили,
Музыканты играли всё лучшее,
Что лишь ханы заморские слышали…
Но и так я ему не завидую.
И увидел старания те орёл,
Что был пленником в клетке под потолком.
И завёл разговор тёмной ноченькой,
Познакомившись да подружившись с ней.
И поведал орёл ей по-дружески
Почему так страдает наследный принц:
Оказалось, что ночью, когда все спят,
К принцу змей-кровосос подбирается,
Незаметно для всех выпивает кровь
Да обратно к себе удаляется.
–Что же ты это шаху не говорил? –
Вопрошала с укором Алёнушка.
–Не люблю я с людьми разговор держать.
Иногда они слишком, уж, властные,
Очень много снобизма в людских глазах.
Будто наши ошибки копируют,
Что вершили с отцом мы лет 100 назад. –
Утром же напросилась Алёнушка
На приём к Самому с важной новостью,
Но в чём новость была? – не поведала
Никому, кто б о ней ни расспрашивал.
–Знаю я, как спасти принца вашего!
Только, знаете ль шагу не сделаю,
Если ты мою просьбу не выполнишь! –
Шах весьма удивлён этой наглостью,
Не дерзили ему откровенно так!
Иль действительно знает рецепт она…
–Как ведёшь ты со мною, дщерь дерзкая?!
Аль не видишь во мне Повелителя!
Эй, казните её, непокорную!
–Воля ваша, – вздохнула Алёнушка,–
Но тогда пропадёт ваш наследный сын.
А казнить вы меня, ох, успеете
Не однажды, а много разов ещё. –
Шах тогда почесал свою тыковку,
Согласился с разумными мыслями:
–Хорошо, что захочешь, всё выполню,
Только сына спаси ты от смертушки!
–Дай кинжал, – говорит, – тогда поострей.
–Аль зарезать ты принца пытаешься?
–Ничего мне не даст, кроме горестей,
Если принца зарежу единого.
И поверил тогда шах, подумавши,
Выдал ей он кинжал острый временно.
И пошла караулить проклятого
Кровососа ночного, да страшного.
Ночи тёмные, да ночи жуткие,
В небесах Луна навевает сон.
Все давно, уж, спят непробудным сном.
Лишь Небесный Свод да Алёнушка
Караулят всё змея проклятого,
Да ведут меж собой долгий разговор.
Только утром проснулись они ни с чем,
Не поймав кровососа проклятого.
И была у Алёны вторая ночь,
Одинокая, да окаянная.
Лишь Небесный Свод был напарником,
Караулившим вместе с Алёнушкой.
А Луна в небесах закрывается
Хладнокровными, страшными тучами,
Навевая страх больше вчерашнего.
Но и в эту ночь прокараули,
Как намедни проснувшись с зарёю лишь.
В третий раз ночь была вовсе чёрная,
Небеса в чёрных тучах как в трауре,
Ничего не видать о семи шагах.
Но дождались они подколодного,
Что шипел человеческим голосом:
–Никогда одолеть меня не дано!
Сатаной я на Землю поставленный,
Не людишками я околдованный. –
И была, говорят, битва жаркая,
Сеча трудная, да ночь жестокая.
Только я позабыл, уж, подробности.
Но на утро вошедшие в комнату
Обнаружили принца здорового
И Алёну в крови крепко спящую
Да орла в пух и перья облезлого.
Разбудить, уж, хотели Алёнушку,
Расспросить у неё что тут было-то?
Только принц им будить отсоветовал:
–Пусть поспит, ну, хотя бы ещё чуть-чуть.
И когда шах Алёну расспрашивал:
–Так чего ты желаешь, красавица?
Всё, что хочешь за сына-де, выполню! –
Отвечала наивно Алёнушка:
–Ничего мне не надобно, только лишь
Лунный Свет с заточения вызволить.
–А не много ли хочешь, негодная?
Слишком дорого мне обошёлся он!
За него обещали мне целый Свет,
Да ещё половину соседнего.
–Но ведь ты обещал, слово царское
Ничего, уж, не стоит ли более?
–Я не русский царь, а Золотой Орды!
Сам давал это слово – сам взад возьму!
А тебя повелю вместе запереть
С Лунным Светом – конём твоим суженым.
Взаперти оказалась Алёнушка,
Не в темнице, в конюшне, да каменной,
Охраняемой, да янычарами.
И не вырваться ей, не увидеть свет.
Только ночью однажды послышался
Странный шорох, который всё явственней
Ощущается с каждым мгновением.
Кто-то вскрикнул и смолк. Всё отчётливей
Чей-то топот в ночи будто слышится.
Это принц аккуратненько вырезал
Янычаров, тюрьму карауливших.
Вот удар, громкий стук:
–Выходите все,
И Алёнушка, и волшебный конь! –
Вот они на свободе, да во поле
Скачут к камню тому, да во весь опор,
А над ними стремится Небесный Свод.
А с другой стороны Непроглядный Мрак
Скачет к камню тому же заветному,
Что б к рассвету успеть да у камня быть,
Колдовство что б развеять проклятое.
Приподнять предстояло им камень тот
К солнцу красному, ввысь восходящему.
Вот поспели они, вот стараются,
Камень еле они отодвинули,
Но поднять предстояло волшебный меч,
Что для них был ещё неподъёмнее:
Пёс не может подрыть уже лапами,
А орлу вниз спуститься – царапаться.
Только солнце уже высоко встаёт,
Да не достаёт пока до земли.
И тогда доставала Алёнушка
Из-за пазухи своё зеркальце
И орёл с ним взлетает, да высоко,
Отражает лучи предрассветные
На большой и тяжёлый волшебный меч
Что бы чары пораньше развеялись.
Полегчал да поднялся волшебный меч,
Да растаял он в утреннем воздухе.
Рассвело и развеялись нечисти.
Пёс, орёл, конь в людей обратилися,
Меч в скелет обернулся обглоданный,
А Алёнушка стала принцессою
И трём братьям сестрицею кровною.
26 / 04 – 27 / 07 – 04г.
Лунная Соната (АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЭМА – ТРИЛЛЕР)
«Но продуман распорядок действий
И неотвратим конец пути.
Я один. Всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.
(Л. Пастернак)
1.
Если ночь развернулась над миром,
Предвещает ли это покой?
Звёзды в небе как будто сапфиры,
Словно людям даруют покой.
И звучит с неба Музыка Мира,
Отдыхайте, мол, спите, друзья!
Но какой-то древнейший проныра
Злобно шепчет, что спать мне нельзя.
Почему? В чём же я провинился?
За какие такие грехи?
Что, один я такой уродился
В ночь, когда пели в церквях Стихи?
И уже предвещают мне звёзды
Не покой, а борьбу да Войну.
Их намеренья очень серьёзны,
Но за что? За какую вину?
То, что много таких этой ночью,
Не обрадует больно меня.
Я один, если даже не хочешь,
Не хватало как будто бы дня.
Я один с этим миром огромным,
Где теряются слёзы обид.
Помню я, как дрожал подоконник,
Как луна жалкий делала вид.
Помню я, как беседовал с Богом,
Принимая за бога того,
Кто-де выглядел празднично-строго,
Опустившись с небес. Для чего?
Над Анапою звёзды лукавы,
Величавы, спокойны, но вот
Обещают спокойствие малым,
Только жизнь тех времён не даёт.
Объясни, для чего же я помню
Эти ночи? Забыть бы мне их.
Но Вселенная очень огромна,
Мне хватает ночей остальных…
2.
Вновь и вновь звёзды капают с неба
Словно слёзы кровавого дня.
И не важно мне: быль или небыль, –
Здесь нет смысла, он лишь для меня.
А для тех, кто луной любовался,
Эти страсти чудны и смешны:
Я б и сам по ночам целовался,
А не выл на луну, но увы!
Но увы, не для нас эта радость,
Нам достались лишь слёзы небес.
Снова ночь. Ах, какая же малость
Нам нужна бы для Ночи Чудес!
Только я глуховатый на Чудо.
В этой древней, как вечность, ночи
Мне, видать, вечно слышаться будут
Только крики потухшей свечи.
Несуразно? Но я несуразен
И живу в несуразности сей.
Век мой жалок, ужасен, напрасен,
Словно горстка несчастных чертей.
В этом мире лишь память о прошлом
Часто держит за что-то меня.
Может, я не такой, уж, хороший,
Но хватило б для этого дня…
3.
Снова плачет какой-то ребёнок,
Только день – это всё-таки день.
Ночь – как тот ненасытный галчонок
Жаждет крови как будто моей.
Ночь приходит как будто внезапно,
Хоть её ты по времени ждёшь.
Как вращалась Земля невозвратно,
Так вращается, – что тут возьмёшь?
Только если комар не тревожит,
Успокоится коль гайморит, –
Всё равно ночь подсчёты итожит,
От которых эфир говорит.
И от этих ночных разговоров
Неуютно и не по себе.
Ночь рисует мне злые узоры
В ненормальной моей голове.
Я боюсь. Но не смерти коварной
(Ведь не будет меня, уж, тогда).
Не людей с их душой бедной, рваной, –
Крутизна их ничто для меня.
Я боюсь оказаться пустышкой
Перед вечностью будто бы пыль.
Ведь тогда что казалось мне лишком,
Станет вправду как чёрная быль.
С неба звёзды кричат одиноко
Миллиардами маленьких слёз.
Почему ночь ко мне так жестока?
Надоели мне ночи всерьёз!
4.
Одинокое солнце как вечность
Во Вселенной кружит и кружит.
Позабытое слово «сердечность»
О бесправной любви голосит.
Да какая любовь, если ночью
Волчий путь освещает луна?
Млечный Путь бесконечность пророчит,
Спит планета, но мне не до сна.
Всё нормально у нас, коль не слышать
Гулкий грохот разбитых сердец.
Говорят безутешно: так вышло
И вздыхают, как будто конец.
А я с этим не очень согласен
И выходит, не очень-то прав?
Спорить с богом насколько опасно? –
Не увидеть ответа мне в снах.
Сны придуманы не для покоя,
Что б звончей веселился комар.
Ночи, ночи, да что ж вы такое?
Графа Дракулы главный удар?
Правосудие – это всё сказки
Для живущих в других временах.
Я давно, уж, встречаю с опаской
Каждый вечер – надежд наших крах.
К памяти, как стонали в Анапе,
Наложился ещё гайморит.
Скучно, грустно про это, ребята,
Но душа моя ночью вопит.
5.
Как меня вы «подвесили» круто,
Небеса вы, ночные мои!
Как печально далёкое утро
В свете новой вечерней зари!
Всё красиво: рассветы, закаты,
Только капля – звезда словно чёрт
Красоту забирает куда-то,
Оставляя следы от невзгод.
Это время. Обычное время.
Не понять, не унять, не принять.
Но обидно, что выпало бремя
Мне так часто как будто страдать.
Молодёжь любит тихие ночи
(Если, правда, бывает трезва).
Значит, я устарел, что ли, очень?
Почему не хватает мне зла?
Почему мне так нравится утро,
Хоть болит от него голова?
Говорят, что на Свете всё мудро,
Только это – слова и слова.
И всё кажется так бестолково,
Так бессмысленно, что в раз иной
Застревает в душе моей снова
Слово древности так, что – ой-ой!
6.
Не всегда столь жестокие ночи,
Но ведь это не значит опять
Что напрасно себе напророчу
То, что можно бы мне избежать?
У меня подпространство такое:
Если ночь, то душе моей выть.
Может, я, уж, не жажду покоя,
А про нервы люблю говорить?
Так люблю, что куда и деваться!
И горит приведеньем луна.
Ночь придёт, и за что же хвататься,
Если будет опять не до сна?
Но горят по ночам всё же звёзды
Словно слёзы трагедий былых.
Ночью кажется всё так не просто!
Кто придумал, казалось бы, их?
Кто придумал дрожащие окна?
Коридорный не нужен мне свет!
А по небу – зарницы далёко
Свой безумный разносят сюжет.
Страсть в ночи одинока, безлюдна,
Будто плачут эпохи эпох.
Скалеросовые мои будни!
Вас забыть – это рай простаков.
7.
Было время, а может казалось,
Ночи были просты и мудры.
Много строк с тех времён написалось,
Уж не меньше утекшей воды.
Было время, что я и не помнил
Как я ночи тогда проводил.
Но что кануло, уж не догонишь.
Ту эпоху давно я забыл.
И гудят комары будто вечность,
Плачет дождь будто слёзы богов.
Ночь как прожитая бессердечность,
Что сдвигает Основы Основ.
Прекратится ли это? – не знаю.
Может, триллер мне свой прекратить?
Я ведь даже сюжет забываю
Что б спокойно об этом твердить…
Второй вариант 29 / 07 – 25 / 08 – 04г.
Москва – Транзит
(ПОЭМА – ВОСПОМИНАНИЕ)
1.
Дорога мчится в небеса.
Столбы летят. Звезда горит.
Вот жизнь. На отдых – полчаса.
Москва – Транзит… Москва – Транзит…
И не поймёшь, ты жил иль нет?
Всё едешь, едешь без конца…
Торопится фонарный свет
Бежать вперёд, туда, туда…
На остановку – пять минут
Дыхание перевести.
Встречающие ждут и ждут,
А остальные все в пути.
Москва – Транзит… Москва – Транзит…
Воспоминаний будто нет
Пока в депо не забежит
Наш поезд. И померкнет свет.
Была дорога в век длинной,
Но кто-то раньше всех сойдёт.
Жизнь остаётся за спиной.
А время всё вперёд, вперёд…
Куда мы едем и зачем?
Как трудно этот мир понять!
И почему вдруг насовсем
Дана команда вылезать?
И хорошо, когда транзит,
Чего-то светит впереди.
Конечный пункт тебе велит
К другим вокзалам перейти.
Вот, ты выходишь на перрон
И, высунув язык, бежишь.
И жизнь кипит. И жизнь – не сон.
Но этим ты не дорожишь.
Воспоминания твои
Полны какой-то чепухой.
Пока не яркие они,
Живёшь зачем-то ты мечтой.
Но жалко, жалко, что потом
Иное время настаёт,
Когда до цели вдруг дойдём,
А солнце в спину не печёт…
2.
В тот год мы были живы все.
В тот год мы ехали на юг.
Билеты есть, а мы в Москве
И времени навалом вдруг.
Бывает иногда вот так:
Спешил, спешил и – стоп, мотор!
И всё как будто бы не так,
И всё тебе наперекор.
Нас было трое в этот год:
Я, Таня, папа. И вокзал.
А время медленно течёт,
Что знают все, кто поезд ждал.
Билеты куплены давно
И, вроде, некуда спешить.
У наших в голове одно:
Чего б такого совершить?
Когда мы ездили вдвоём,
Лишь папа, помню, всё бродил.
Чего-то говорил потом,
Рассказывая, где он был…
Но усидеть, когда тебе
Всего лишь десять с небольшим…
«–Когда мы будем вновь в Москве?
Пойдём хоть в Центр поглядим!»
Нам было просто и легко.
Не сомневались долго мы.
И вот уже идём к метро.
Вот мы у Центра всей Страны!
Но Площадь Красная, увы,
Перегороженной была.
Полюбовались взглядом мы
И – на вокзал. Прощай, Москва?
Нет, не прощай. Ведь лишь пришли
Мы на вокзал, не отдохнув,
Опять экскурсия вдали
Зовёт нас на Москву-реку.
Пойдём? – Пойдём! Когда ещё
Нам по реке Москве проплыть?
До поезда нам далеко,
А здесь не думаешь, как быть!
Москва – Транзит, Москва – Транзит…
Бессмысленности места нет.
И если время ждать велит,
Становится бескрайним Свет.
Когда спустились на причал
Речных трамвайчиков, то вдруг
Весёлый ветер набросал
Сухой листвы везде, вокруг.
Кому понравится листва,
Что лезет за воротники?
Ну, что, не ласкова Москва,
Коль всё воспринимать в штыки?
Ничуть! Вот, летний дождь прошёл,
Над горизонтом гром гремит.
И всё на Свете хорошо!
И катер по воде летит.
«–Давайте на второй этаж!
Пусть ветер дует нам в лицо!»
И вот уже весь праздник наш!
Как до несчастий далеко!
3.
Механотерапевт у нас
Весёлый дядька, видно, был.
Он заряжал в снаряды нас
Да разговоры говорил.
А что снаряд? Качай, качай
И накачаешь, что ль, чего?
Вот, и поговори, давай,
Да и порасскажи то, сё.
–И вы вагонов десять шли? –
И закачал он головой.
А в чём подвох? Ну, шли и шли.
Подумаешь, билет другой!
Мы перепутали билет
На шесть вагонов или семь.
Шумели все. Им дела нет,
Кто ты такой и едешь с чем.
Тогда пошли они вперёд,
Багаж перенесли с собой,
Затем настал и мой черёд,
Вернулся папа вновь за мной.
Вспотели. Ноги так дрожат.
А Таня у окна лежит.
Мгновенный мой сверкнувший взгляд,
Но это всё. Москва – Транзит.
И вспоминается тот день,
Как время счастья и забав.
И Алексеичу Илье
Я отвечал, что тот не прав.
–Ведь мы до этого ещё
Блуждали долго по Москве, –
И рассказал ему про всё,
Про площадь, катер на реке,
Про Олимпийский стадион,
Про лёгкий ветер в голове. –
Я не жалею ни о чём!
Ведь много раз я был в Москве,
Но никогда ещё по ней
Так откровенно не гулял.
–Москву не разглядишь в семь дней! –
Механотерапевт сказал.
Москву не разглядеть за век!
И что теперь, скажи, с того?
Как мало счастлив человек,
Как много горя у него!
Прошли года куда-то вдаль,
Былое навсегда стерев.
Мне многого давно не жаль.
Остался в сердце только гнев.
Но поезд, что по жизни мчит,
Остановился в тупике.
Выходит, что Москва – Транзит
И был той жизнью на реке?
4.
А поезд мчится по судьбе,
Что ни о чём не говорит.
И всё нормально, коль везде
Ещё пыхтит Москва – Транзит.
И всё нормально, если ты
Чего-то от кого-то ждёшь,
Из всей вокзальной суеты
Друзей знакомых узнаёшь.
И всё нормально, если друг
Нежданной встрече будет рад.
Тогда и жизни этой Круг,
Уж, что угодно, но не ад!
Я встречи назначал друзьям
И на вокзале их встречал.
Другого я заметил сам,
Но долго имя вспоминал.
Пусть это было только раз,
Всего лишь за год до того,
Но вспоминается сейчас
Весьма комфортно и тепло.
Так почему про те года
Сейчас душа молчать велит?
Остановились поезда?
Иль отменён Москва – Транзит?
Да просто поезд наш пришёл
И дальше некуда идти.
А что могу сказать ещё?
Ведь с жизнью нам не по пути…
Потеряна надежды нить
И поезд в тупике стоит.
Былого нам не воскресить.
Вот и финал. Москва – Транзит.
10 – 11 / 03 – 11г.
Валентин Шентала
