И год такой, что оторви и выбрось,
И дел насущных прорва, и всего…
Но снова я себе ребёнком снилась,
Который отказался есть творог.
Который, темноты боясь, оставил
Магическую надпись на окне.
И я предать забвению не вправе
Ребёнка, не умершего во мне.
Опять менять, опять пигмалионить
Саму себя, далёкую от той
В какую грезил вырасти ребёнок,
Измученный привычной темнотой.
