Набережная
Здесь ночь под дымкой апельсинной
небес московских
течет потоком мокрых блесток,
металла и резины,
и останавливается
на перекрестках.
Пылают неусыпные витрины
в тропической какой-то лихорадке
и снег, клочками падая на шапки,
ни капли не похож на вату,
скорей – на пену для тушения пожара.
На пену,;
что неспешно растворяет
в себе фасады, вывески рекламы,
светящиеся смутно, точно блики
огней береговых в тумане.
И тают подворотни и проспекты
и переулки набережной,
талой
водой стекают за железные перила,
где плавают расплавлено фасады,
пылают фонари и магазины,
влекомые рекой, как в сказке, млечной
и «постоянством памяти»;
впадают в бесконечность.
***
Тьма уходит на запад.
А в небе белесом
Блестит еще россыпь
Зеркальных
осколков.
Их нужно смести.
На траве стынут капли
И ветер
Усталый
Вздыхает неровно,
Прерывисто
В бледных, растрепанных кронах,
Как будто бы после
Ночных долгих слез.
Все уже позабыто
И все прощено.
Все развеяно, смыто,
Как ночи сырая, холодная тень.
Забыто, забыто,
Теперь будет день.
Сфинкс
Хромой бродяга,
Растерявший
Почти всю душу, честь, любовь,
И сохранивший,
Как святыню,
Лишь прошлое из летних облаков,
Смотрел назад
И видел оправдание
Для бытия.
Он был прекрасен
Этот взгляд,
Исполненный тоски и понимания.
Когда
Все человечество,
Покинув пыльный шар,
Отправится скитаться по вселенной,
Я здесь останусь
И к египетским пескам
Я устремлюсь,
Где Сфинкс печальный дремлет,
Веками тайну древнюю храня,
Который, как все сущее, неясен,
Как человек,
Как все его дела
Непостижим, уродлив и прекрасен.
Солнечные часы
Рукавами машет, словно дервиш,
настоящее,
сползает с циферблата
золотыми муравьями,
обращая
в бегство годы,
и грохочет древний город,
и гудят его ступени,
не стихая.
Здесь на крышах согреваются ау́ры,
громким карканьем приветствуя рассветы
и закаты провожая.
Старый дом
штукатуркой посыпает тротуары.
В разрушении его оберегает
только мудрость двухсотлетних кошек.
Не молчит
и недоумевает
поскользнувшийся на бисере прохожий.
Невидимкой в сонме уличных мгновений
избегу вниманья строгих птиц,
чтоб засушивать трехмерные виденья
в тихих ущельях страниц.
