Пробиралась Лисичка по березничку, глядь-поглядь,
Медведь валяется около своего плетня, пристанывает.
Шуба в клочьях, на лбу шишка, скула набок.
- Что с тобой,
Мишенька? - полюбопытствовала Лисичка, а сама за плетень нос тянет, узнать, на месте ли амбар.
Амбар оказался на месте.
А щеколду откинуть - для Лисички не задача.
Поэтому поуспокоилась, переспросила:
- Что с тобой,
Мишенька, где ж тебя так отполировали?
- А на пасеке, - простонал Медведь. - Позавчера ходил - ничего, вчера ходил - ничего, а нынче на кол напоролся.
Ни встать, ни сесть, ни дух перевесть.
И чего старик пасечник совсем не прибил его?' - подосадовала Лисичка и наставительно сказала:
- Знать бы надо Мишенька: на первый раз прощается, на второй - предупреждается, на третий - запрещается.
Два разочка бы сходил, а на третий - на лавочке бы посидел, песенку бы спел.
А сама через плетень да к амбару.
Щеколду в сторону, да к бочке с яблочным соком, да за лосятинку.
Вскоре и песенку заиграла.
Медведь у плетня глазами хлопал.
Разорвать бы Лисичку за грабеж, а не встать.
А Лисичка в амбаре хороводилась-хороводилась, набрала туесок яблочного сока, лосятины прихватила - и на свое подворье.
На второй день опять Лисичка тут как тут.
На Медведя и внимания никакого, сразу в амбар.
И пошел пир горой, похлеще вчерашнего.
Медведь - и встать бы, а земля ещё не пускает.
А Лисичка в амбаре все вверх дном, да с песнями мимо Медведя, хвостищем по глазам.
Дескать, знай наших!
От такой-то обиды откуда у медведя и силы взялись.
Встал, кол из плетня выдернул.
На третий день Лисичка к амбару, а Медведь загривок её в горсть, хрипит:
- На первый раз прощается, на второй - предупреждается, на третий - запрещается!
Видит Лисичка - конец приходит, о третьем разочке запамятовала.
Глянула на здоровенного Медведя, на здоровенный кол и не то чтоб в беспамятстве, укорила:
- И это мне в благодарность, что быстро на ноги поставила?
У Медведя глаза на лоб, расстроился от таких речей, лапы развел.
А когда в чувство пришел, только и увидел рыжий хвост в березничке.
