Старик и мальчик медленно брели
По дикой и пустой лесной тропе.
В тиши ночной их звери стерегли;
И были оба покорены судьбе.
Старик брал посохом сухим дорогу -
Он был слеп. Малец чуть впереди ступал,
Подобный главному, держа за руку
Старца, зашедшегося кашлем, что упал,
Споткнувшись о сучковое проклятье леса.
Нет уж у старика иного в жизни интереса,
Как медленно влачить телесный хлам
Свой за отроком в хламиде рваной.
Он был еще и нем: малыш лишь по губам
Мог различать словесный кашель
Смертный безумного отшельника. Постой.
Старик в плечо мальца вцепился. Боль.
И замер старец, слушая Луну. Взошла?
Мальчишка, чуть осклабившись, кивнул.
Старик стоял и будто смерти ждал.
- Уже пришли мы? - у мальчика есть сила
Быть терпеливым к этой ночи. Смелым.
Отшельник посох приподнял, что означало:
Да.
"Ты будешь сыт судьбою навсегда
За то, что верно послужил святому".
Малец прис��л, услышав мысль - как призрак
Сути медленной и вязкой и звезда
Скользнула между туч, то знак... ему
Присоучастия и радости великой, так?
Он тихо ждал от Старца дальше дел;
Но более сего понять он не сумел,
Как только песни глас внутри - как тень:
""Хранитель вечных истин, старец знойный,
Дарующий, дерзающий, покойный,
Пошмыгивая носом шарканью ноги,
Брел долго на восток, не разбирал дороги.
Об камни спотыкался и грустил;
Он в этом путном деле всех простил:
Пока так шел, ему открылась суть...
Что взор не видит к небу вечный путь.
Он оглянулся на большие города,
Которые оставил ради Бога.
И ради рая тоже... но тревога
Снедала сердце ныне, что правда
Вечности иная; бездонная и злая.
И он вернулся к людям; и больше не прощал их...
Ему вчитай во дно души вот этот стих.""
Оставил мальчик Старца; и пошел назад.
Но путь его лежал сквозь тьму и сон,
Который уж цеплял и пеленал младое;
И мальчик понял, что нашел тут ад.
И четко среди ветра слышал стон
Свой и мольбу; и сердце - как чужое.
Лес не пускал его назад; вернулся.
И Старца силуэт в ночи узрел.
И Старец медленно, нещадно оглянулся.
А мальчик его песню небу пел.
