мне как будто бы стало чуть больше лет, только выбранных наугад -
ну, должно было двадцать три, а внезапно тридцать.
я учила его не умничать и не лгать,
и, что важно, не возвратиться.
я учила его улыбаться, жеманничать и носить по моде,
чтобы терпким и злым от него за версту повеяло.
потому теперь он вымуштрован, вполне пригоден,
чтобы сойти с конвейера.
потому теперь он красив, придирчив, жесток, холён,
и от мальчика - кожа бледная, русы локоны - ни следа.
говорит "ну и как я теперь могу быть в тебя влюблён"?
и тихонечко рядом лёг,
отвечаю ему, затягиваясь,
"ну да".
говорит "мир жесток, но теперь жестокость - моя сестра,
я умею оскалиться и прикинуться, как дурак.
я хочу золотые браслеты, любовниц и горький Чивас,
ну а ты - ты останешься также ко мне добра?
и спасибо, что научила".
галатеи они такие. уходят - ни весточки ни письма.
пустота после них - не заполнить и не объять.
ну прощай, говорю. и рвётся моя тесьма
становясь чуть потрёпанней
по краям.
