1
Хожу ночными тропами
в таинственном лесу…
Ни шороха, ни топота —
весь мир как на весу.
несу остатки шепота:
«Послушайте… послушайте...»
Вздохнете — все разрушите.
2
Ах, эти грубые мужланы,
что спят на шкурах, курят мох,
отняли пса у океана,
жалеют: как он, мол, промок.
Спасли и гладят… Ах ты, ох.
И кормят, и глазами светят…
И, улыбаясь, спят, как дети.
3
А вот и первые морщины.
Пора, ребята, помолчать.
Для жизни выросли мужчины.
Теперь придется отвечать
за все. За горные вершины…
И за стоящих там, внизу,
двух ковыряющих в носу.
4
Накопилась уйма нежности.
Помогите донести,
расплести дороги снежные,
размотать мои пути —
до нее… До вечной свежести.
И несу. А годы катятся,
как с горы по тропке платьице…
5
Хватаю за волосы осень,
за влажно-рыжую косу.
Зачем пришла, когда не просят,
зачем шатаешься в лесу?
Рванул и прядь ее несу
на мокрых скрюченных ладонях,
и кто-то плачет или стонет…
6
До свиданья, горы. До скорого…
Камни гладятся под рукой.
Это было, конечно, здорово:
высота и жуткий покой.
А вниз, овладев рекой,
катер, хлопоты, электричество.
… До свиданья, ваше величество.
7
На нас ползет туманный город.
Уже за окнами — огни,
а там пойдут дома, моторы
и, словно бешеные, — дни,
сплетенье дней, перед которым
не страх — глубинная тревога,
что вот… кончается дорога.
1964
