Вы были пани? Стали просто шлюхи–
Еврейское отродье для врагов.
Освенцим вас сожрать давно готов,
Из камер газовых не улететь и мухе...
Стоят, бессильно руки опустив,
В толпе печальной гвалта нет и давки:
"Одежду снять! Сложить белье на лавки!"–
Плевком в лицо ревет речитатив.
Охранники, оскалив сально пасть,
Слюну глотая, тени жрут глазами.
Не разгуляться. Жаль, такие заи!
Но зондерфюрера страшна слепая власть.
Старухи, девочки, вчера еще в цвету–
Сегодня оголяются покорно.
Их участь– в пекле огненного горна,
Сметающего в пепел красоту ...
Одна остановилась. Твердый взгляд,
Точеный абрис молодого тела.
На свете лишь балет любить умела,
Судьбы насмешкою попала прямо в ад.
Франческа Манн. Юна, легка, свежа.
Трепещет грудь от ненависти жаркой.
Ей не себя– мадонн безвестных жалко,
Идущих в печь от холода дрожа...
Взметнулись руки, томно кривит бровь,
Изгибы бедер волнами гуляют,
Себя бесстыдно гладя, раздевает
И обещает вечную любовь...
Фашистской швали даже не вдомек–
Она артистка на пороге вечном.
Проигран бой, но решено беспечно
Дать нелюдям карающий урок.
Каблук туфли рассек арийский лоб,
Тяжелый пистолет целует руку.
Балета пригодилась тут наука–
Предельно точен, скор ее бросок.
Двух выстрелов пропел стальной мотив,
Эсэсовец, захлебываясь кровью,
Упал к ногам. И с яростью и болью
Очнулись женщины, покорность позабыв.
Нагие, слабые, пошли на автомат–
Охранники от страха завывали.
Убогие, они не понимали,
Как сладок был победы аромат.
Достойней смерти не было для тех,
Кто униженью предпочел отраду мести.
Кто сохранил в душе остатки чести–
На бой последний звал Франчески смех.
Погибли. И развеяны во мгле
Над миром, полным горечи полынной.
Все позабылось. Только призрак дымный
Порой танцует в театре па де де...
Порой танцует в театре па де де...
