А бабушка Алёна проснётся рано.
Вздохнёт, глаза открыв: «Знать, ещё не время…». Под хриплую одышку пружин диванных начнётся новый день. Неказист, приземист когда-то крепкий дом на краю деревни, где тёмная чащоба лесная дремлет таинственным драконом – могучим, древним, что больше никогда не покинет землю.
Она давно одна. Не считая Васьки – огромного котищи чернее сажи, который вечерами мурлычет сказки, а по ночам гуляет в лесу отважно. Строга и неприветлива. Мрачным светом горят глаза до странности молодые. Шушукаются кумушки: «Чисто ведьма! Но видная… хоть косы совсем седые… А муж покойный прямо души не чаял и на руках носил, наряжал и холил. А ведь какой мужик был – силён, отчаян! Да вот жена была ему слаще воли, дороже всех сокровищ и солнца краше…» И шепоток змеится: «Приворожила…»
А в самой чаще леса над чёрной башней ветра и вороньё день и ночь кружились… Там, в мрак погружена беспробудный, вязкий, прикована проклятьем бессмертной жизни, горбатая старуха из страшной сказки и мечется, и воет, как жуткий призрак. Личина ненавистная и чужая в разбитых зеркалах ей в лицо хохочет… Смертельная тоска без конца и края ещё живое сердце грызёт… а ночью приходят сны, волнующие до боли… «Алёнушка!» - кричит паренёк вихрастый… Тропинка в лес петляет у края поля… Цветы… И незнакомка в накидке красной… Уголья глаз огнём выжигают душу… А дальше… что же дальше? И вой ужасный окрестных деревень тишину нарушит…
А бабушка Алёна погладит Ваську.
Василий спрячет глаз ледяное пламя под старческим прищуром. Но он-то знает - на пыльном чердаке за семью замками метла и ступа в дальнем углу ветшают…
