Ветер. Вечер. Небо грязно-
-розовое. Снег несчастный
всё по сторонам снуёт.
Снег свободный, но безродный;
он, красивый, но холодный,
дом свой, лишь упав, найдёт.
Мимо человек идёт.
Он не юный и не старый,
он не русский, не татарин,
он не раб, не господин,
не болтун, не безответный,
он не тёмный и не светлый -
просто человек один.
Шаг за шагом мерит Землю,
шорохам дороги внемлет:
гулу автострады дальней,
стонам сосен опечален-
ных, синицы
песням звонким об ушедшем
лете цвета василька.
Трепет крыльев мотылька
слышится в них. Каждый шаг
снега телом ощущает.
Он идёт вперёд, не зная,
для чего живёт на свете,
но вполне доволен этим.
Кажется, он рад, свободен;
в единении с природой
он поёт, и этот звук -
то же, что и сердца стук
его, и целый
мир – огромный, беспредельный -
резонирует распевам
парусной его души.
Даже в сумрачной тиши
он находит отражение
себя. Он верит:
счастье прячется не в цели,
а в непройденном пути.
Что ни день, вперёд идти -
вот и всё его призванье -
бесконечное скитанье
в поисках чего-то кроме
запахов и звуков троп,
что вгонит
его в новые пределы.
Это нечто вроде цели
отыскать такое что-то,
что проглотит, как потоп -
что-то, что его однажды
сможет зацепить, и каждый
миг держать сильней.
Только что это? Ответа
он искал в забытых света -
самых дальних уголках.
Он испрашивал у ветра,
у тумана, что в горах,
и у звёзд
в пучине неба
тёмно-яркой синевы:
«Для чего я жажду бега?» -
только взор их цвета снега,
только голос их – мороз.
И с Земли ему казалось,
что они совсем близки, -
будто, чтобы им коснуться,
не хватает лишь руки.
Только страшно обманулся:
не лелеют звёзды чувства
ни друг к другу, ни к себе.
И не близко они вовсе:
у пространства ведь три оси;
он же - замечал лишь две.
Так же и с людьми везде:
они бродят, что-то носят,
но несут-то всё – себе.
Одиночество повсюду -
сторонятся все друг друга,
избегают взгляда, звука
лишнего и встречи:
порознь же тише, легче!
Кто остался не замечен,
думает, не проиграл.
Только жизни не познал.
Человек без человека -
что без костыля калека,
словно кочегар без рук.
Помощь – искупленье века
аморального успеха, -
шанс порвать порочный круг.
Каждый, у кого есть сердце,
может ближним дать согреться
внутренним своим теплом.
Будем честны: загораясь,
спичка пламя умножает;
щедрый же костра огонь,
поделясь, не потеряет
ничего, - лишь воссияет
ярче, - вот и весь закон.
Вот и всё, что может он.
Если же костёр пылает,
но тепла не отдаёт, -
разве ценность представляет
красочный огней полёт?
А когда пора настанет,
он потухнет, он умрёт, -
так следа и не оставит
ни на почве, ни на чувствах.
Чёрной сажей расползутся
бесполезные угли
вместо вечного искусства
всеобъемлющей любви.
Так и он, мечтой гонимый,
тысячи дорог пройдя,
мира вовсе не увидел,
не обрёл в пути себя,
не нашёл свою обитель,
никого не полюбя.
Для него все люди пресны.
Может, бегло интересны,
многолики, непохожи.
Только все полуживые
и закрытые – чужие.
В сущности, одно и то же
варится внутри у них.
«Толку от бесед пустых,
от сомнений их ничтожных
и от действий холостых?» -
бросил он в рассвет лиловый.
Тут же шорох игл сосновых
чьё-то тайное раскрыл
здесь присутствие. Вскочил
человек, взволнован, жалок.
Сердце из-под кожи рвалось
прочь. А сам – ни с места:
сумерки ещё - ни жеста
не видать. От страха
вся его решимость прахом
разлетелась. Черепахой
время в темноте завязло.
Мысли вьются неподвластно.
Ветер дунул громогласно:
«Знай: Земля шарообразна.
Всё проснётся, всё угаснет.
Всё вернётся. Беспристрастно
Время. Казни ежечасно
Совершает смерть злосчастно,
И закат кроваво-красным
Красит кистью своевластно.
Не склонить подобострастьем
Логики её бессвязной.
Но нецелесообразно
В тень скрываться ежечасно
От её огнеопасной
Рыжей песни неотвязной.
Жизнь плетётся несуразно
Чередой событий разных:
Одноликих и контрастных.
Сколько жить ещё – не ясно,
Но незнание прекрасно.
Жизнь – конусообразна.
Кто остался непричастен
К возведенью ближних счастья,
не сочувствовал ненастьям, -
Тот надеется напрасно
На вершину её влезть.
На дороге много места.
Вряд ли вместе будет тесно
По зелёным перелескам
Рука об руку идти, -
Счастье прячется в пути,
Что с другими заплетётся
Так, что и не расплести».
Первый солнца луч ударил
рыжим взрывом по глазам.
В мыслях что-то заметалось,
тихо «вот и всё» сказал.
В теле лёгкость. В сердце – стрелы.
Веки приподнял несмело.
Небо словно под прицелом:
видно каждый его атом
невооружённым взглядом.
Голубая бездна дремлет.
Он – её дыханью внемлет.
В ней мелодии стран дальних
и наречия хрустальны-
е, и песни
всех: лесных – или безлесных,
жарких, ледяных, отвесных,
плоских, под углом нерезким,
полных влажности безвесной
и сухих, морских и пресных -
уголков Земли звучат.
Силы жилы шевелят.
Он встаёт, безмерно рад
пробуждению. И небо
нежно-голубого цвета,
больше жизни во сто крат,
озаряет его светом,
не просящим ни ответа,
ни победы, ни наград.
Ясен день. А он – в дороге.
Жарко светит солнце. Стогом
сбились волосы льняные.
Гулким роко-
том расходятся в долине
и за острым гор отрогом
его песни молодые
о постигнутой лишь ныне
истинной своей задаче.
Дальше, от людей не прячась,
он идёт. Его шаги,
словно пух птенцов, мягки.
А тем временем случает-
ся вокруг счастливый сон:
воздух движется, мелькают
бесконечным колесом
звёзды выше атмосферы
светлой.
Где-то
к западу теплеет,
снова реки оживают,
снег слежалый в чащах тает
и сочится вниз водой.
Там, где солнца луч живой
теплотой уже играл,
сохнет жухлая трава.
Через почву продирает-
ся нагих цветов листва -
самых первых. Отражаясь,
падают на дно с моста
капли звонкие. Вода
всюду суть и правду дарит,-
всюду в воздухе витают
простота и чистота.
Он идёт вперёд, не зная,
где найдёт, где потеряет,
что случиться может завтра,
что ждало его вчера.
Не заметил вечера
прихода.
Воздух
охладел. Туманом
обволакивает раны
на земле и на душе.
Солнце гаснет. Вот уже
звёзды первые зажглись
на прозрачном плоском небе.
Мысли тут же унеслись
прямо к ним, туда, где небыль
и дым снов с тоской сплелись,
где отсутствующий смысл
не мешает сердца бегу
к идеалу всех времён.
Каждая звезда – мечта,
чей-то самый важный сон.
И на небе миллион
их каждой ночью рассыпа-
ется. И в каждой -
чей-то смысл быть отважным.
Тёмно-синий тает лёд.
Мимо человек идёт.
Шаг за шагом Землю мерит,
шорохам дороги внемлет:
треску вытертой подошвы,
шёпоту ошибок прошлых,
гулу автострады дальней,
плачу сосен опечален-
ных, распевам
зябликов ещё несмелых,
за лазурно-бледной дымкой
перелётных чаек крикам,
мерным маятника стукам
и своих секунд прогулкам
мимо стрелки часовой;
Плеску волн, что нераздельны
с небом – вечным, беспредельным,
одинаково бесценным
и в жару, и в дождь, и мраком
скованным: ведь одинако-
вы не формы, а скрываемая ими
суть, что неискоренима -
всего мира неделимость,
находящегося ниже, -
под небесной общей крышей.
Слышит выси зов, и слышит,
как она живёт и дышит;
Звон ручьёв и клёкот рек,
и секунд своих же бег.
И вдали, за толщей леса
слышит, как людей безвестных
слёзы тёплые в ночи
падают на стол древесный.
Все душевные болезни
бестелесны, бессловесны;
и над самым краем бездны,
где надежде нет ни места,
ни пощады, закричит
даже самый слабый голос,
но туманистая морось
поглотит его, и дальше
он не полетит раскатом -
в мутной толще растворится, -
не услышат даже птицы.
Но пугливым влажным взглядом
всё разрезать в мире фальши
можно. Через слёзы
всё виднее:
чем живёшь, о чём радеешь,
что из этого правдиво,
что – лишь грёзы;
то не лживо, -
может, слишком отдалённо,
трудно, неопределённо;
Но судьба нам лишь по силам
поручает испытани-
я. Счастливым
может каждый быть. Признани-
е себя несовершенным
без боязни быть не первым
и без страха кому-либо
сердце распахнуть, вперёд
сделать шаг навстречу - вот
тот
простейший антидот
от тоски и от печали.
По дорогам обветшалым
лёд расплавленный течёт.
К людям человек идёт.
Он не молодой, не старый,
не француз, не чех, не финн,
не слуга, не господин,
не талант, но не бездарен;
сердцем чист и благодарен
Мирозданию. Горит
тёплый свет в его груди.
Он – просто человек с Земли.
2019
