Угольником синь рассекли журавли:
как будто по небу прошли корабли,
и стая за стаей в чужие края
отправясь, растает за мысом Айя.
Тянулась темнеющих туч полоса,
и я не расслышала их голоса.
Кричали они, возвращаясь весной,
и звёзды качали огни надо мной,
и под абрикосами, кутаясь в шарф,
ловила я голос угольников-арф.
Над морем катилась большая луна,
и воздух звенел и дрожал как струна.
А клинья накатом, волна за волной,
и голос крылатых, две ноты: домой!
Теперь мне молчать, собираясь в полёт:
кто дом покидает, уже не поёт,
но помнит в краю перелесков и рощ
те ноты, струны затихающей дрожь.
Я голос оставлю родимым ветрам:
пронзительно петь в проводах по утрам,
и только, почуяв под гулким крылом
свой дом, прошепчу я: вернулась. Споём.
