ну и сколько ещё таких идиотов упадёт в твою вязкую бездну?
мой смеющийся бес в пожелтевшем ребре, я жду тебя у подъезда.
да, мне нечем дышать, намокают ладони, веки слезятся, my dear.
ты выходишь из дома в порванных джинсах
и тычешься в мой кашемир.
ну и как мне расхлёбывать всю эту кашу, которую мы заварили?
ты садишься в машину, ты пахнешь духами – мамиными, с ванилью.
ты накрасила губы вишнёвой помадой, хоть и знала, что я её съем.
я давлю на педаль, я хочу тебя так,
что согласен пожертвовать всем.
я трясусь, как замученный голодом узник, укравший буханку хлеба,
да, я тот богохульник и старый козёл, что ломает духовные скрепы,
но сейчас мне плевать, я запутался в кружеве поцелуев, белья и волос.
я прощу тебе всё: и следы на рубашке,
и на шее огромный засос.
я люблю тебя, будто прыщавый мальчишка, не знавший другого тела,
это чувство выжгло цветастую память и полностью мной завладело.
почему ты обижена снова, my dear, я же отдал тебе целый день?
господи боже (или кто там, на небе),
я заполнен безумием всклень…
ну и сколько продлится вся эта драма, и когда я переболею?
я курю на качелях, чтобы запах ванили наконец-таки стал слабее.
на дома опускается липкая темень, две гирлянды мигают в окне.
до свидания, бес мой,
я не останусь,
я должен идти к жене.
