Юрий Верховский

Я уходил с душою оскорбленной
От моего земного алтаря;
Еще дымил он жертвой раскаленной,
Зловещими рубинами горя

Ты, может быть, придешь ко мне иная,
Чем та, что я любил;
Придешь, как вновь — не помня и не зная
Своих великих сил

Светлое имя твое
Не овеется мрачностью;
Нежное имя твое
Сочеталось с Прозрачностью

Глаза — лиловые фиалки
Цвели в тени твоих ресниц

Под взором любящей весталки

В туманный зимний день я шел равниной снежной
С оцепенелою безмолвною тоской,
И веял на меня холодный, безнадежный,
Покорный, мертвенный покой

Ах, душечка моя, как нынче мне светло

Смотрю и слушаю, — от сердца отлегло,
День хмурый не томит и не гнетет нимало:

Нам печали избыть не дано

А на склоне печального лета —
Как бывало утешно одно

Какой нежданною тоской —
И обольстительно и жутко —
Мой хмурый прогнала покой
Твоя загадочная шутка

Три месяца под вашего звездою
Между волнами правлю я ладью
И, глядя на небо, один пою
И песней душу томную покою

Есть имена
Таинственны и стары,
Пылают властью эти имена

Рождественскою ночью,
Прощения моля,
Узрела бы воочью
Притихшая земля —

Зачем, паук, уходишь торопливо
Ты по столу от взора моего

Иль то, что мне таинственно и живо,

Как ты привык к плохим обоям
Убогой комнаты своей,
Но, лихорадкой беспокоим,
Увидишь в них проклятым роем

Когда черемуха повеет
Стыдливой негою весны,
Когда восток уж розовеет,
Но вьются трепетные сны, —

В майское утро улыбчивой жизни певцов простодушных
Бархатом юной земли, тканью ветвей и цветов
Был возлелеян безвестный певец и бродил, как младенец;
Путь указуя, пред ним резвый порхал мотылек

Мой нежный, милый брат,
О месяц молодой,
От светозарных врат
Воздушною чредой,