Ночь черна. Как коптящий заводный дым заволок едким запахом на версту, так стоишь у обрыва, по-царски, ты, с разведенным периметром тонких рук. Из космической пыли слепленный — сталь — выразительным взглядом в изгиб спины. Я не помню, кем был я, н...
В планетарный размах глаза — два ядра в них, как полотно. На границе добра и зла, я — чернеющее ничто. Я гигант, размеживший лоб по центральной оси лица. Я держу весь небесный свод под эгидою мертвеца. Я рисунок нательный льдом. Каждый шрам в моих...
Я стою как больной мудак. Я не мертвый и не живой. Перед Богом ведь каждый наг? Но не я. Я одет. Я свой. Я стою, опираясь на развалившуюся софу. Я пока только — два на два. Кто-то сверху так тихо: «Тьфу, что за челядь стоит внизу? Ах, ведь ты? Узн...
Дети квартир простуженных. Дети «Христа». Умные бьют свои кружки, один из ста делает все как мартышка — туда-сюда, наоборот и сзади. Но как верстак — дети штампуются сотнями — лишь бы был. Город туманный корчится — боль квартир. В горле першит, им...
Я тебе не ровный чернильный знак, не крючок, не мертвая рыба на нем. Моя Библия — потрепанный альманах, что о мире в целом и ни о чем. Я тебе не птичка, не грош на хлеб, не молитвенник, не последний вздох. Я в сыром мелководье плюща побег — от гни...