Татьяна Костарева

Мы вернёмся в однажды покинутый мир,
Болтовнёй и ветрами затёртый до дыр.
Как сказал бы поэт: «Мир подлунный».
Будет модница-осень в шелках от кутюр.

Мир наш старенький цел пока ещё среди бурь и штормов шальных. Я работаю закрывающим без отгулов и выходных. Городок неприметный вроде бы, рядом дышит, живёт океан. Волны с чайками хороводили, нашаманивая ураган…
В тишине городской окраины ярк...

Камнем вниз или птицей на волю -
поди пойми.
Есть варенье из солнечных долек
и быть детьми.

а в синем небе, а в синем небе
танцует ветер
играют дети
по-братски делят краюху солнца

Оранжевые верблюды гуляют по листопаду, пустыни из дюн песчаных им в общем-то и не надо. Им только бы ветер тёплый и солнца чуть-чуть, немножко. На лавочке у забора зелёная дремлет кошка. Трёхцветный щенок лохматый с восторгом ушами машет и над се...

В заброшенном домишке жило Чудо. Таинственное Чудо жило-было. Когда оно взялось, зачем, откуда? Но так уж вышло, сладилось, сложились. Пушистое (лохматость выше нормы) и пыльное, как старый-старый коврик, увы и ах, уже давно не в форме, давно не б...

Он распахнул ей в душу дверь:
- Входи и будь как дома.
Она впорхнула, оглядев
пейзажик незнакомый.

бутерброд с колбасой,
чёрный кофе из треснутой чашки.
и внезапный рассвет
оберегом от призраков ночи.

в город низвергнуты титаны,
в небе плывут левиафаны,
где-то лошадки пьют туманы,
строят запруды Муми-тролли.

космобоги и вселенных драматурги,
мы – ребята удалые, демиурги.
натяпляпали со скуки человечков,
оправдаться б перед Вечностью, да нечем.

сегодня ночью ко мне приходил Бабай
ну, тот – из детства
им мама ещё пугала
и, укрывая байковым одеялом

две дюжины бесов сидят за столом
две вечери тайных
и я в уголочке
махнуло в окно темно-синим крылом