Вечер
Истаял день. Потухли краски.
Вползает сумрак, а в лесу
Теней-страшилок полумаски
На старых елях. На весу
Истаял день. Потухли краски.
Вползает сумрак, а в лесу
Теней-страшилок полумаски
На старых елях. На весу
Серым писаны убого
Лес, деревня – вот причуда.
Серой лентою дорога
В никуда из ниоткуда.
Цепких сучьев паутина
Лунный серпик задержала.
Пал Пегас от никотина --
Злой судьбы достало жало.
Как ни крути, а времечко к закату.
Оглянешься, как будто не жила.
Вчера ль писала в армию солдату:
"Жду – не дождусь". Черемуха цвела.
Мой бабий век несётся вскачь
Чужой руке послушен.
А тот, кто правит, плачь – не плачь,
К проблеме равнодушен.
Листа последнего полёт
Недолог и неинтересен.
И только ветер вслед споёт
Ему одну из грустных песен.
Уходит время, торопя рассвет,
К рожденью дни и ночи подстрекая.
Чуть зазевался, а его уж нет,
И не понять куда ведёт кривая.
Хозяйка, разожги огонь.
Озяб. Шальные холода.
Мой верный притомился конь.
Куда спешил? Гнала нужда.
Я не молюсь и в церковь не хожу,
Но поминаю Бога то и дело.
И тем небесной карою грожу,
К чьей совести пробиться не сумела.
Кружила осень – бойкая сорока.
Добро чужое – золото и медь,
Куда-то хоронила (вот морока!).
Не из нужды, а просто, чтоб иметь.
Небо выцвело от зноя,
Став посмертной маской лета.
В платья голого покроя
Нынче жёны разодеты.
Серой ватой облаков,
Чужеродно-вязким сплином,
Тленом поздних лепестков,
Журавлей неровным клином