Офа Кирчо

что мы, милая? ты чертовски
с выражением вечной муки
затянула. скорей
тяни ко мне руки.

в тебе - не-умерена.
в себе - не-уверена.
линия жизни -
совсем рваная.

за мною шпионом тень обелиска,
и чьи-то ключи оказались в воде
под газовым рядом жертв холокоста.
тоска тех, кто дальше, по тем, кто нигде,

королева ходит в белом,
дружит с лисом, любит змея,
точит ножик темной ночью,
утром шьет цветной платочек,

петербургом заполняя зеркала,
ты не растеряй тепла, что есть во мне.
мы сидим на разных краешках стола,
нам гореть на неумеренном огне.

как и чувство стыда, не дающее твердого слова,
чувство слова не даст тебе жизни - а сделает то,
чем не сможет похвастаться самая твердая почва.
горожанин не сходит с ума, но плюет в горизонт,

за окнами качался таллин голубой,
мы плыли в лодочках, глазами обнимая
весь город. а за каменной стеной,
под ледяной, в шершавых пятнышках луной

как шарф отцовский грел, качался на груди
в такт удаляющемуся незлому
шагу,
как сны её ложились на бумагу,

этот мир, где у каждого личное пекло,
вдруг оказывается к тебе добрым.
и бутоны в ладонях один за другим
вкусно лопаются, оживают.

хочу превратиться
в огромную птицу,
разбиться о скалы,
чтоб море ласкало.

айзек ходит один с остановки домой этот год,
у него до сих пор не случалось крупных побед,
он не знает, куда и зачем он, вообще-то, идет
и боится услышать от элис печальное "нет".