Все вечера томительны и жгучи
Все вечера томительны и жгучи —
Этот горел упоеннее всех…
Разве я знал, что даже пафос мучит
Горьким соблазном стыдных утех
Все вечера томительны и жгучи —
Этот горел упоеннее всех…
Разве я знал, что даже пафос мучит
Горьким соблазном стыдных утех
Здесь мне миров наобещают,
Здесь каждый сильный мне знаком,
И небожители вещают
Обыкновенным языком
В века веков деннице онемелой
Запрещена небесная дорога:
Зловещая от жертвенного рога
Слетела тень звезды окаменелой
«И дал мне три гвоздики,
Не поднимая глаз
»
Ужель «не поднимая глаз»
Господь мой
Видишь, как Тебе
Всё сердце, вся душа открыты,
В одной возвышенной мольбе,
Неживые, легли в песках —
И ни топота больше, ни молви
Ветер только слово промолвил —
Еще не порываю нить,
Меня скрепляющую с вами;
Еще умею говорить
Обыкновенными словами;
Дай руку мне во сне
Мы будем вдвоем с тобою
В овеянной дремою
Что горестней, что безнадежней
Глубокой осенней печали,
Тоски по надежде,
Неровных падений листа
Больного сердца переливы,
Чужой не тронуты рукой,
И этот, долгий и ленивый,
Почти что царственный покой, —
Влачится — у
— через волчец,
Скрывая рваную порфиру:
Ее привел сюда Отец
«… Последним
Из царскосельских лебедей»
Ещё дрожат пустые воды —
А он, старинный, воспарил: