Рюрик Ивнев

Я Вам протягиваю руку
Не для пожатья невозможного,
А для того, чтоб дальним внукам
Донесся голос мой тревожный

Не степной набег Батыя,
Не анчара терпкий яд -
Мне страшны слова простые:
"Нет мне дела до тебя"

Небо плыло тихо и спокойно
Падал снег, как сотни лет назад
Петербург, который Петр построил,
Ныне назывался Петроград

Склонись, склонись мятежной головою,
Остановись на берегу реки,
Здесь прах лежит безвестного героя,
Что пал в бою от вражеской руки

Бювар старинный
Бабушка в Париже
Тебя ласкала тайно от гостей
Ведь ты ей был всех самых близких ближе

Еще до рожденья звездой путеводной
Нам служат горячие гроздья любви
На торжищах людных, в пустыне безводной,
На дне подсознанья, в душе и в крови

Надо мной светит солнце горящее,
Светит солнце, горящее мне,
В бесконечную даль уходящее
Поле в жарком и ярком огне

Словно кубики слова перебираю,
Все они затерты и замызганы
Как назвать тебя и с кем сравнить — не знаю,
Разве только с солнечными брызгами

Я пью тебя, пленительная жизнь,
Глазами, сердцем, вздохами и кожей
Казалось бы, что все - одно и то же,
Как совершенно точный механизм

Вижу птиц синеющую стаю,
Прорезающую облачные дали
Неужели чувства воскресают
Да они совсем не умирали

Казалось мне, что все слова истерты,
Что свежих слов мне не найти родник,
Но взгляд один — и воскресает мертвый,
И оживает скованный язык

Под свист, улюлюканье, адский хохот
Белоснежных зубов и ртов озорных
Пой, не боясь прослыть скоморохом,
О самых первых чувствах своих

На кисть художника я променял бы лиру,
Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз
И передать, как дар векам, потомству, миру —
Цвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз

С годами ярче давних дней кипенье
И синева единственных очей
Черемухи и яблони цветенье,
И первый вздох, и первое волненье,

Я писем ждал, но странное молчанье
Меня не удивило
Жизнь есть жизнь,
Я принимаю новое страданье

Свистела вьюга, снег ли таял,
Цвела ли вишня, жег ли зной,
Когда-то письма прилетали,
Как птиц щебечущие стаи,