Любить сложных
— Сколько можно — несётся вслед. —
Он беспечен и ненадёжен!
Улыбнувшись, скажу в ответ:
— Кто-то должен любить сложных!
— Сколько можно — несётся вслед. —
Он беспечен и ненадёжен!
Улыбнувшись, скажу в ответ:
— Кто-то должен любить сложных!
Она выступает алым под флагом "ярость",
Ползёт по белкам, выбирая зрачок мишенью,
От семени пули и лезвия распускаясь
На теле бессовестно-алым цветком смертельным.
Город. Каналы вьют водяной ажур
Дарят вопросы: странный анкетный ряд:
Сколько звучит клаксоновых партитур?
Сколько сплетённых рук фонари хранят?
В состоящем из окон доме
Раздвигают рассветы рамы,
Ткут туманности из туманов,
Космос лапой гребёт к себе.
Рукопись не горит - она полыхает!
Светятся буквы, прощаясь, уходят в дым.
Стёжка искры, вихрастая, кольцевая
Вышьет листы движением огневым.
Говорят: "Не ной".
Говорят : "Не ной".
Говорят: "Ты стой
За спиной
Погружение слой за слоем в текущий быт.
В этом слове - единый корень с глаголом "быть".
Мелочёвка, летящая мимо со звуком "Вжик!",
Окружая, сближаясь тихонько слагает "жизнь".
Я - полукрыла. Почти что крылата.
Странный судебный вердикт:
Левая часть безнадёжно перната,
Справа - лопатка торчит.
Конус света падал с фонарных век.
Мы под ним теряли границы лиц.
Снег горячий, горячий, горячий снег
Полз со щёк твоих до моих ресниц.
Вот оно – время третьей зимы.
Время третьей зимы между нами.
Здесь замерзли полётные сны,
Затвердели, застряв между днями.
Личное-декабристское
Опять тоска! Как хочется судьбы
Шуршащей бархатом и шепчущей батистом!
Но мне – опять, всё вёрсты да столбы
Мама была единственной – стала первой,
Тоненьким слоем краски среди бумаг.
Мамочки два и три пожалели нервы,
Девочку возвращают, как будто брак.