Евгений Баратынский

Благословен святое возвестивший
Но в глубине разврата не погиб
Какой-нибудь неправедный изгиб
Сердец людских пред нами обнаживший

В садах Элизия, у вод счастливой Леты,
Где благоденствуют отжившие поэты,
О Душенькин поэт, прими мои стихи
Никак в писатели попал я за грехи

Облокотясь перед медью, образ его отражавшей,
Дланью слегка приподняв кудри златые чела,
Юный красавец сидел, горделиво-задумчив, и, смехом
Горьким смеясь, на него мужи казали перстом;

Желанье счастия в меня вдохнули боги;
Я требовал его от неба и земли
И вслед за призраком, манящим издали,
Жизнь перешел до полдороги,

В садах Элизия, у вод счастливой Леты,
Где благоденствуют отжившие поэты,
О Душенькин поэт, прими мои стихи
Никак в писатели попал я за грехи

Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари;
Всех румяным появленьем
Оживи и озари

Благословен святое возвестивший
Но в глубине разврата не погиб
Какой-нибудь неправедный изгиб
Сердец людских пред нами обнаживший

Вы ль дочерь Евы, как другая,
Вы ль, перед зеркалом своим
Власы роскошные вседневно убирая,
Их блеском шелковым любуясь перед ним,

Влага Стикса закалила
Дикой силы полноту
И кипящего Ахилла
Бою древнему явила

Вы ль дочерь Евы, как другая,
Вы ль, перед зеркалом своим
Власы роскошные вседневно убирая,
Их блеском шелковым любуясь перед ним,

Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари;
Всех румяным появленьем
Оживи и озари

Глухая полночь
Строем длинным,
Осеребренные луной,
Стоят кареты на Тверской