Анна Кантелинен

стон подлый и пустой с утра сварил нам кашу -
попробуй переплюнь сгоревший манный ком.
навязываюсь в жизнь как продавец со стажем,
когда всё заказать онлайн можно давно.

тучи врут как простуженным август
разгоняется ветрами траффик
то ли муза опять затерялась
разливаясь верлибрами в брагу

мы меняемся так незаметно, практически исподволь
сквозь асфальт прорастаем, как дикие сорные травы
покажи только луг, где в туманных рассветах истина
убаюкает нас таких слабых, залижет раны

безуспешно прошляпить лето
в златоглавом московском ливне
трали-вали смолкает где-то
а мне всё ещё не налили

смятый рецепт нервно спрятан в тугой кулак
время остановилось, в ушах звенит
бьются бутылки в холщёвости рюкзака
день приготовил мне речь, но предательски сник

из бессонницы в день, разливаясь, ползёт строка
я опять не узнаю, где будет её конец
корчась точно в потугах, срывается с языка
моей повести нитка - сквозящий густой свинец

всё уродливое и больное
с корнем вырваны ночи огни
с черновою измятой повинной
мы ползём - Господи, помоги

это всё отменить
и рубить с плеча на "раз, два, три"
не проснуться с утра
не дойти пол шага до двери

а моё вдохновение мечется.
переболит.
мир вокруг - пьяный Джойс,
я - с пера его жалкий Улисс.

с неумением выставить ровно
каждый шаг
всё не с той ноги
человек начал путь снова

выходя из дому, становишься всеуязвимей
в переулках и в парках, где тихо шумят осины,
и вороний оскал наважденье спугнул одиночества,
что пленяло красиво.

сжимаюсь до атома,
чтоб быть пустяковей случая,
ничтожней прозрачной пыли,
незаметней стекла,

в извечном поиске гармонии сквозь правду
меридианы счастья с паралеллями потерь
пересеклись, чтоб нанестись на карту
листом тетрадным без размеров и полей.

в череде бессонниц всех вспомнится
рай хрущёвки, где бьют колокольницей
безработица, бездна, бессмыссленность,
и в гранённых стаканах истина.

и придём бессловесно усталые
с лебедиными тонкими шеями
к звукам музыки, где шепчут льдинки,
хрусталями звеня, и безвременно

диагноз города - дорожный шум границ,
где в лошадиных силах путаются вожжи,
толпа спешит из брошенных теплиц
продать под маской сказки подороже.